– Дней через пять тебе станет лучше, – сказал Коул. – Хреновое самочувствие снимает либо укол, либо время.
Я, естественно, сам знал это. Никто неспособен выдержать ломку без того, чтобы не ширнуться, если ты не в тюрьме или ещё как-нибудь не отрезан от джанка. Остановиться практически невозможно, потому что ломка длится пять-восемь дней. Двенадцать часов можно вынести легко, сутки – весьма вероятно, но от пяти до восьми дней – это уж слишком.
Я лежал на узкой деревянной скамье, вертясь с бока на бок. Мое тело ныло, дергалось, распухало, – замороженная джанком плоть в оттепельной агонии. Перевернулся на живот, одна нога свесилась вниз. Я дернулся вперед и закругленный край скамьи, гладко отшлифованный трением одежды, скользнул вдоль промежности. От этого соприкосновения кровь внезапно прихлынула к гениталиям. В глазах зарябило и засверкало разноцветными огоньками, ноги свело в судороге – оргазм висельника, когда ломаются шейные позвонки.
Надзиратель отпер дверь камеры:
– Ли, тебя адвокат пришёл навестить.
Защитник бегло оглядел меня, прежде чем представиться. Его рекомендовали моей жене, я-то с ним раньше никогда не встречался. Вертухай проводил нас в большую комнату над камерным блоком, где стояли лавки.
– Я вижу, вы сейчас не в том состоянии, чтобы говорить, – начал адвокат, – так что детали уточним позже. Вы уже подписали что-нибудь?
Я рассказал ему о заявлении.
– Это всё из-за машины затеяно, – проговорил он. – Вас будут судить в штате. Я говорил с прокурором Федерального округа час тому назад. Спросил, собирается ли он взять это дело. Тот ответил, что ни в коем случае, задержание было незаконным и они ни при каких условиях не будут этим заниматься. Думаю, что вас удастся вытащить в клинику на укол, – добавил он после небольшой паузы. – Здешний начальник сейчас один из моих лучших друзей. Я спущусь вниз и переговорю с ним.
Вертухай отвел меня обратно в камеру. Прошло всего ничего и дверь снова открылась, вошел легавый и спросил:
– Ли, хотите прокатиться в клинику?
Очень глупый вопрос.
Два фараона привезли меня в фургоне в благотворительную клинику. Сестра в регистратуре возжелала узнать, что со мной случилось.
– Нужна срочная помощь, – сказал фараон. – Сорвался с высоты.
Другой куда-то отошел и вернулся с упитанным молодым доктором, рыжеватым, очки в золотой оправе. Он задал несколько вопросов и поглазел на мои руки. Подошел ещё один врач – длинный нос, волосатые руки, и тоже решил внести благотворительную пиздобольную лепту.
– В конечном счёте, доктор, – заметил он своему коллеге, – это вопрос нравственности. Человек должен думать, прежде чем пробовать наркотики.