– А мы можем проверить. К экстрасенсу я записался на пять, успели бы до этого съездить.
Мы принялись без особого энтузиазма обсуждать поездку в те места, где предполагалось местонахождение резиденции Мизюни и Ренуся, как вдруг, без всяких рациональных причин, словно упала туманная завеса с памяти, и мне отчетливо припомнились слова ксендза викария.
– Погоди, Гжесь, погоди! – вскричала я, хотя в данный момент Гжегож как раз молчал и ничего не говорил. – Как же я могла забыть? Ксендз викарий сказал: «Человек, который убил другого человека, теперь живет под его фамилией». К этому выводу ксендз пришел сам, не выдал мне тайны исповеди, я пока не понимаю, что эти слова означают, но наверняка что-то важное.
– А к этому выводу он пришел после исповеди несчастной Елены?
– Так мне показалось. Вывод не обязательно правильный, ведь она могла наговорить глупостей…
Подлив нам в стаканы вина, очень подходящего к великолепным бифштексам, Гжегож поставил бутылку.
– В любом случае над ним следует подумать, – веско произнес он. – Ведь не так уж и широк круг тех, кого мы подозреваем. Кто из них? Может быть, Сшпенгель? Новаковский живет по-прежнему под своей фамилией, Ренусь остается Ренусем…
– Если бы Ренуся заменил кто-то другой, первой это заметила бы наверняка его жена. Мизюня ведь должна неплохо знать собственного мужа?
– Потому я и предполагаю, что тут замешано постороннее лицо, не на одном Ренусе свет клином сошелся, наверняка в афере замешано много людей. Итак, кто-то кого-то убил, продолжает заниматься аферой, предположим, играет в ней не последнюю роль, Ренусь знает о преступлении и не в его интересах выводить на чистую воду преступника, напротив, всячески поддерживает мистификацию. Может, на ней весь их бизнес держится?
– Как знать…
– Знаешь, мне все больше хочется лично повидаться с Ренусем!
– Холера побрала бы все эти телефоны! – раздраженно вырвалось у меня. – Надо было забрать с собой телефонную книжку, вообще не расставаться с ней, но в последнее время я мало хожу, вот и оставила дома на столике. К тому же она довольно большая и неудобная. Но ничего, завтра тоже будет день.
Прикончив наконец наши бифштексы, мы вышли из кафе. Я уже садилась в машину Гжегожа, когда к кафе подъехала и остановилась роскошная иномарка. Из нее вышли три человека, женщина и двое мужчин, и, весело переговариваясь, направились к двери в кафе. Я имела возможность хорошо их разглядеть.
– Езус-Мария! – шепотом крикнула я Гжегожу. – Смотри, кто приехал! Нет, не смотри! Нет, смотри! Осторожно!
Гжегож уже успел сесть за руль и как-то сразу понял, чего я от него хочу, несмотря на противоречащие друг другу выкрики. Он осторожно высунулся в дверцу.