«Если Господь Бог предпочитал ночевать в Вифании, это его дело! Ты что, будешь указывать, где ему ночевать?»
«Нет, я не буду указывать, старый козел! Но имей в виду: Господь Бог возвращался в Вифанию потому, что у него не было денег заплатить за гостиницу в Иерусалиме!»
«Сам ты козел, Бонаграция! А чем, по-твоему, питался Господь Бог в Иерусалиме?»
«Ты что, считаешь, что если лошадь берет от хозяина корм, чтоб не умереть с голоду, – этот корм ее имущество?»
«Ага! Ты сравнил Христа с лошадью!»
«Нет, это ты сравнил Христа с продажными прелатами, которые кишат у вас при дворе, как в навозной куче!»
«Вот как? А сколько раз папская курия впутывалась в судебные процессы, чтобы вызволять ваше собственное добро?»
«Церковное добро, а не наше собственное! Мы им только пользуемся!»
«Пользуетесь, чтобы объедаться, чтобы обставлять ваши роскошные храмы золотыми статуями! Ах, лицемеры, вместилища беззаконий, гробы повапленные, клоаки разврата! Вам прекрасно известно, что милосердие, а вовсе не бедность – главный принцип праведной жизни!»
«Это сказал ваш прожора Фома Аквинский!»
«Ты, кощун! Думай что мелешь! Тот, кого ты назвал прожорой, – канонизованный святой, почитаемый римской церковью!»
«Фу-ты, ну-ты! Канонизованный святой! Да Иоанн его канонизовал, чтоб насолить францисканцам! Ваш папа не имеет права назначать святых, потому что сам он еретик! И вообще ересиарх!»
«Эту песенку мы не впервые слышим! Поете под дудку баварского чучела, повторяете то же, что он тявкал в Саксенгаузене с подсказки вашего Убертина!»
«Выбирай выражения, ты, свинья, отродье Вавилонской курвы и всех прочих шлюх! Всем известно, что в тот год Убертин был не при императоре, а как раз в вашем Авиньоне, на службе у кардинала Орсини, и папа даже посылал его с поручением в Арагон!»
«Знаем, знаем, как он терся со своим обетом бедности у стола кардинала! Точно так же как теперь околачивается в самом богатом аббатстве на полуострове! Убертин, а если тебя там не было, скажи, кто подсунул Людовику твои писания?»
«Что я, виноват, если Людовик использовал мои писания? Конечно, твои он не использует, поскольку ты неграмотный!»
«Кто, я неграмотный? А ваш Франциск был грамотный, что разговаривал только с курицами?»
«Святотатство!»
«Это ты святотатствовал, полубратский потаскун!»
«Никогда я не был потаскуном, и ты это знаешь!»
«А кем ты был со своими полубратьями, когда залезал в кровать Клары Монтефалькской?»
«Разрази и убей тебя Господь! Я в те времена был инквизитором, а Клара уже и тогда вся благоухала святостью!»
«Клара-то благоухала, да ты не к тем запахам принюхивался, когда читал утреню монашенкам!»