Ма Чжун надел шаровары и залатанную куртку из выцветшего синего хлопка. Волосы он завязал красной тряпкой. В таком не внушающем доверия наряде он не будет привлекать ненужного внимания в северо-западном квартале города, в квартале, отведенном татарам, индийцам, уйгурам и другим инородцам.
Идти было далеко, но он шел быстро, поскольку лавки закрылись на время полуденного отдыха и народа на улицах было мало. Когда он миновал Барабанную башню, на улицах стало оживленнее. Торопливо проглотив свою чашку лапши, бедняки, населяющие этот район, тут же взялись за работу, чтобы наскрести несколько медяков на ужин.
Пробираясь через разноцветную толпу центрально азиатских кули, китайских носильщиков, толкающихся на вонючих задворках города, он наконец добрался до переулка, где Тулби открыла свою харчевню. Ма Чжун увидел ее издалека. Она стояла перед плитой и ругала старшего сына, который ворошил угли под огромным железным котлом. Второй мальчик цеплялся за подол ее юбки. Было рано, и посетителей не было. Ма Чжун не спеша подошел.
– Ма Чжун! – радостно вскрикнула она, – Как я рада тебя видеть! Ну и видок у тебя! Твой начальник выкинул тебя на улицу? Я всегда говорила, что ты слишком хорош для того, чтобы заниматься ловлей воров. Тебе следовало бы…
– Тес, – оборвал он ее, – Я оделся так потому, что я на работе.
– Да отвяжись ты, чертенок! – закричала она, отвесив оплеуху младшему из мальчиков, который упрямо цеплялся за юбку. Тот сразу заорал во все горло. Его брат бросил на Ма Чжуна злобный взгляд и сплюнул в огонь.
Ма Чжун почувствовал слишком знакомый запах прогорклого масла и заметил, что нос у Тулби испачкан. К тому же она начала полнеть. Он молча вознес к небу благодарную молитву за то, что оно милостиво избавило его от такой жены! Он покопался в рукаве и вытащил связку медных монет.
– Это…
Но Тулби подняла руку и сказала, обиженно надувшись:
– Как тебе не стыдно, Ма Чжун! И ты предлагаешь мне за это деньги! – Тем не менее она сунула медяки в рукав и продолжила: – Муж ушел на целый день, так что мы можем не торопясь побеседовать у меня в комнате. Мальчики присмотрят за лавкой, а…
– Я же сказал, что я на службе! – быстро сказал он. – А деньги – это плата за сведения, как у нас говорят. Давай сядем на скамейку.
– Пойдем ко мне! – решительно сказала она, схватив его за руку, – Ты получишь свои сведения с приправой! Конечно, хорошо отойти от дел, в разнообразии кое-что есть. Сам знаешь, как я всегда относилась к тебе, Ма Чжун… – Она бросила многозначительный взгляд на дверь.