Рики по-прежнему не обращал ни на что никакого внимания, его взгляд бродил где-то далеко. Выйдя из себя, Кирие уже собрался выругаться, но тут, как раз вовремя, мягко вмешался Гай:
– Ты чего, Кирие, хочешь именной ошейник?
Кирие сердито прищелкнул языком, глубоко вздохнул и наигранно улыбнулся:
– Почему бы и нет? Если бы хозяин предложил мне что получше этого паршивого стаута, я б ему пятки лизал.
Что-то в этих словах задело Рики. Равнодушный взгляд стал ледяным. Почувствовав его на себе, Кирие бессознательно сжал кулаки.
– Что я такого сказал? – мысленно взвился он, скопившееся раздражение уже готово было выплеснуться. – Да какого..!
Но молчаливый ледяной взгляд погасил разбушевавшийся костер. Кирие промолчал, но в глубине души клубилась злость на собственную слабость.
Сидящий справа от Кирие Люк фыркнул:
– Эй, вы что, перепили? Да никто из трущобных полукровок не станет пэтов делать, даже из любопытства.
Никто не улыбнулся. Это была не шутка, не ирония – общеизвестный факт. Словно пытаясь разрядить обстановку, Норрис перевел разговор на другое, проговорив с досадой:
– Опять эти чертовы «джиксы» повылезали...
– Да, это точно...
– Говорят, они недавно кого избили до полусмерти...
– Да, действительно. Хорошо бы при случае вмазать кому-нибудь из них как следует. Хоть немного спокойнее в трущобах станет.
Кирие мельком глянул на Рики, но выражение лица того осталось прежним. Слышал он этот разговор, не слышал – было неясно.
Опустив глаза, Рики отхлебнул остатки стаута со дна бутылки. Язык обожгла характерная горечь. Но в то же время вкус как будто немного отличался от привычного. Показалось, – решил он и медленно, растягивая ощущения, сглотнул. От выпивки теплело в груди, стаут уже не казался таким неприятным на вкус.
Денег у «бизонов» не было, просить их тоже было не у кого, поэтому хорошая выпивка была для них слишком большой роскошью, о которой можно только мечтать. Единственное, чего у группы было в избытке – это молодость.
Тот стаут, что они сейчас пили, 3 дня назад где-то раздобыл Люк. Пили его маленькими глотками, передавая по кругу – не потому, что он был какой-то особой драгоценностью, а потому, что стаут использовался как стимулятор нервной деятельности – он учащал дыхание, у людей начинались странные видения – и изготавливался из каких-то запрещенных веществ. Проще говоря, это был нелегальный самогон. Пить его помногу было опасно – в лучшем случае человек терял сознание, в худшем – умирал от удушья. Среди всех галлюциногенов стаут считался самым опасным, но для трущобных бедняков, наверно, подходил как нельзя лучше. Впрочем, пьяным нет разницы.