— Мы научили ее тому, что значит быть рабыней, — заверила меня разбойница. — Я лично за этим следила.
Я снова заворочался в своих кожаных путах.
— Думаю, она очень изменилась с тех пор, как вы виделись в последний раз, — заметила Вьерна.
— Что вы с ней сделали? — закричал я.
— Человеческие существа вообще изменчивы, — пожала плечами предводительница. — Мало что в них остается постоянным. Ты — глупец, потому что принимаешь образ, оставшийся в твоих воспоминаниях, за живого, реального человека. Так не бывает!
— Что вы с ней сделали? — взмолился я.
— Самым лучшим для тебя было бы совсем забыть о ней, — ответила Вьерна, продолжая играть с ножом: установила на пальце кончик лезвия и старалась удержать его вертикально. — Послушайся моего совета. Она уже не достойна спасения.
Я забился в своих путах, как связанное животное, почувствовавшее приближение своей последней минуты.
— Какой ты свирепый раб! — насмешливо заметила Вьерна.
В отчаянии от собственной беспомощности я откинулся на спину.
Вьерна начала играть лезвием ножа у самого моего лица. Время от времени я ощущал холод стали.
— Талена собственноручно написала послание своему отцу, Марленусу, великому убару, — продолжала Вьерна.
Я молчал.
— Разве тебе не интересно узнать, что говорится в этом послании?
Я почувствовал лезвие ножа у самого горла.
— В нем она просит отца заплатить за ее освобождение, выкупить ее.
Я невольно закрыл глаза.
— Только рабы просят, чтобы их выкупили, — стучал в мое сознание голос Вьерны.
То, что она говорила, было правдой. Мне вспомнилось, как в пага-таверне девушка Тана просила, чтобы я выкупил ее. Поступая так, она как бы признавала себя рабыней.
— Марленус разорвал это послание в клочья и швырнул в огонь, — продолжала Вьерна.
Я внимательно посмотрел на нее.
— После этого он и его люди ушли из леса.
— Марленус ушел? — удивленно спросил я.
— Он вернулся в Ар, — кивнула Вьерна.
— Это правда, — обернувшись ко мне, подтвердила Мира, занимавшаяся какими-то своими делами в двух агах от нас. — Я лично передала Марленусу послание и своими глазами видела, как они свернули лагерь и, подняв тарное в воздух, улетели по направлению к Ару.
Мира, как и многие из женщин-пантер, была довольно красива, но ее красота была не по-женски грубой, в ней чувствовалась какая-то жестокость.
— Не могу поверить, что Марленус ушел, — пробормотал я.
— Своими собственными глазами видела, как они покинули эти леса, — заверила Мира.
— Расскажи, что ты еще видела, — предложила ей Вьерна, — до того, как они оставили лагерь и поднялись в воздух.