— Не надо! — крикнул ему Юлиан.
— Молчи, раб, — приказала Гута.
Первый из полусонных бойцов был усажен напротив Отто.
— Заряд, — объясняла Гута, — попадает в трубку вот отсюда. И заряд, и диаметр трубки j рассчитаны, как и все оружие, до тысячной доли дюйма. Вероятность, что дуло повернется вправо или влево абсолютно равна, как и шансы на то, куда будет направлен барабан.
— Понятно, — ответил Отто.
— Тебя привязать? — спросил мужчина, подручный жрицы.
— Нет.
— Ты сможешь нажать на пусковую кнопку?
— Да.
— Если ты откажешься, то потеряешь вызов, — предупредил другой воин.
— Откажись от вызова! — настаивал Юлиан.
— Нет, — покачал головой Отто.
— Уже слишком поздно отказываться, — усмехнулся Ортог.
— Ортунги не знают о чести! — закричал Юлиан.
— Величина выкупа за тебя будет удвоена, — пригрозил Ортог.
— Не вмешивайся, друг, — предупредил Отто, — если хочешь снова увидеть свою планету.
Револьвер на вертикальной опоре установили и закрепили.
Человека, сидящего напротив Отто, привязали к стулу — не потому, что он не хотел сидеть сам, ибо мало понимал происходящее, а скорее для того, чтобы он не упал.
— Понимаешь, что они задумали? — спросил Юлиан у Отто.
— Да.
— Твое умение, если таковое имеется, будет ни к чему, — усмехнулся Ортог. — Победа окажется делом случая.
— Или вероятности, — сердито добавил Юлиан.
— Ему не нужны советы, — отрезал Ортог. — Если он желает, может отказаться, и ему будет назначена быстрая, милосердная казнь.
— На то, что ты не погибнешь при первом выстреле, есть один шанс из двух, — объяснил Юлиан. — Шанс избежать смерти при двух выстрелах — один из четырех, при трех — один из восьми, при четырех — один из шестнадцати, при пяти — один из тридцати двух, при шести — один из шестидесяти четырех, при семи — один из ста двадцати восьми, при восьми — один из двухсот пятидесяти шести, при девяти — один из пятисот двенадцати, при десяти выстрелах — один шанс из тысячи двадцати двух.
— Я готов, — сказал Отто.
— Ты не умеешь даже сосчитать до тысячи, друг, — в отчаянии сказал Юлиан.
— Я знаю, что такое тысяча, — возразил Отто. — Это очень много.
— В таком случае вы могли бы выставить против него карликов или женщин! — в ярости воскликнул Юлиан.
— Много, как листьев на дереве или камешков на берегу, — добавил Отто.
Пусть те, кто силен в математике, поздравят себя с пониманием простых чисел, таких, как тысяча, но пусть они также попробуют, не считая и не отмечая на бумаге, представить, скажем, тысячу листьев или камней. Смогут ли они отличить по виду тысячу от девятисот или, положим, тысячи десяти?