— Давно вы знакомы с покойной? — спросил он, спускаясь к окну.
— Сегодня познакомились.
— Странно, — Симонихин затянулся, поднял голову, выпуская дым в низкий потолок. — А о завещании Белозерской вы что-нибудь знаете?
— Нет. Что странного вы находите в том, что я встретился с Ладой Алексеевной только сегодня? Возможно Анна Александровна мимоходом упоминала обо мне в разговорах с бабушкой, но сегодня Белозерская пригласила нас впервые.
— Что странного? — переспросил капитан. — Мы нашли рукописное завещание, заверенное свидетелями — кажется, соседями. Белозерская завещала квартиру вам, Игорь Алексеевич.
— Для меня это тоже удивительно. А-а-а, понимаю. «Квартирный вопрос их испортил», — процитировал Корсаков. — Поверьте, капитан, о существовании Белозерской я, конечно, знал, но про квартиру не имел ни малейшего понятия.
— Разберемся, — Симонихин заплевал окурок и бросил его в пролет лестницы. — Не уезжайте пока.
— Хорошо.
Со двора послышались голоса. Корсаков посмотрел в окошко. К подъезду, в сопровождении трех охранников, стремительно шагал Александр Александрович. Полы пиджака развевались, галстук летел над плечом, лицо было хмурое, озабоченное. Видимо, его джип под арку не прошел по габаритам и Сань-Саню пришлось идти пешком. Широко поводя руками, он расставил охранников во дворе.
— Это еще кто? — спросил Симонихин.
— Племянник Белозерской, отец Анны Александровны, — сказал Корсаков, криво улыбаясь, — депутат Государственной Думы.
Симонихин выругался. Хлопнула дверь подъезда, послышались торопливые шаги. Александр Александрович, шагая через две ступени, взлетел по лестнице.
— Где моя дочь? — спросил он в пространство.
— В квартире, — ответил Корсаков. — Там врач «скорой» и судмедэксперт.
— Вы кто? — Сань-Сань уставился на Симонихина.
Капитан представился, пояснив, что его присутствие необходимо по закону.
— Необходимость отпала, — имея в виду свое появление, сообщил Александр Александрович. — Заканчивайте процедуры и можете быть свободны, — он поднялся к квартире, рывком распахнул дверь и исчез в прихожей.
— Ну и гусь, — пробормотал Симонихин.
— Еще какой, — подтвердил Корсаков, прислушиваясь. Ему почудилось движение на первом этаже.
Шаги были неторопливые, но уверенные — человек не таился, просто не спешил. Капитан, казалось, ничего не слышал. Он достал пачку сигарет, вытряс одну и похлопал по карманам в поисках зажигалки. Поднимавшийся по лестнице человек остановился на пролет ниже, поднял голову, и Корсаков понял, что ждал его появления с тех пор, как умерла Белозерская, — на лестнице стоял магистр.