Вокруг Сергея Сергеевича жужжали люди, хватали его за плечи, куда-то тащили, дергали. Он почти с облегчением услышал шум снижающегося вертолета с надписью «ГАИ», голоса начали стихать.
Люди в форме смотрели на него недоверчиво. Очевидцы наперебой рассказывали о случившемся, милиционеры старательно записывали, один сказал Сергею Сергеевичу раздраженно:
— И все-таки не пойму… Одежда в клочья, но на вас нет даже царапин!
— Сам не знаю, как случилось, — прошептал Сергей Сергеевич.
— Гм… ладно. Это все потом. Сейчас вас отвезут. Домашний адрес помните?
— Я чувствую себя нормально, — заверил Сергей Сергеевич.
Примчалась «скорая». Район аварии был уже оцеплен. МАЗ там и остался, два инспектора старательно замеряли рулеткой тормозной путь, а в салоне «скорой» очутилась вместе с Сергеем Сергеевичем и врачами также и девушка-шофер, которой накрепко перевязали голову бинтами. По-прежнему смертельно бледная, на Сергея Сергеевича она смотрела то с изумлением, то с ненавистью.
— Больно? — спросил он участливо.
— Да, — отрезала она. — Как вас угораздило уцелеть?
— Вы недовольны? — спросил Сергей Сергеевич.
— Да, — огрызнулась она тем же тоном. — Носитесь как угорелые… Пьяные небось. А мне отвечай.
— Мы сами нарушили, — сказал Сергей Сергеевич, удивляясь, что после пережитого говорит достаточно спокойно. — Вас никто не обвинит.
У нее от злости закипели слезы:
— Много вы знаете! Я женщина. Нам не дают тяжелые грузовики, а мне дали… Теперь пересадят на электрокар. И все из-за вас!
Сергей Сергеевич сказал:
— Я пойду в ваше управление. Скажу, что виноваты мы.
— Так вас и послушают!
Но смотрела она уже не так безнадежно и враждебно. Скорее устало. А он лихорадочно старался понять, что же случилось. Не потому ли, что он так панически боялся крови, боялся боли? Ведь холодел же, когда еще в школьные годы приходилось сдавать анализ крови и к нему подходили со шприцем? Кровь отливала вовнутрь, пальцы белели как отмороженные, и удивленная медсестра тщетно заглядывала в пробитую дырку на пальце: кровь не шла.
Его и стыдили, и высмеивали, но он все так же боялся боли. Инстинкт самосохранения оказался чересчур силен… Позже он узнал, что мужчины вообще больше боятся боли, чем женщины, но это его утешило мало — он и среди мужчин был чемпионом по трусости.
Инстинкт выживания, инстинкт самосохранения… Это он сумел напрячь все мыслимые и немыслимые силы?
Сергей Сергеевич взглянул в окно, сказал:
— Мне налево. На Большую Почтовую.
Врач ответил веско:
— Вы оба нуждаетесь в обследовании. Не волнуйтесь, поместим в хорошую палату…