Володя вел машину осторожно, я не разрешаю брызгать из-под колес, а все выбоины залиты водой, сопел, хмыкал, сказал наконец в сердцах:
Что ж мы молчим? Китайцы вот-вот через границу полезут!
Кто сказал? спросил я.
Все говорят, отрезал он. Даже моя глухая соседка, что свое имя забывает, и то вчера как клещами вцепилась у подъезда! Я уж думал, насиловать будет. Куда там, мы ж не в Империи... Потребовала: скажи да скажи, когда пошлём войска. Куда, спрашиваю, хоть уже догадался. Чтоб гадов обратно, отвечает...
Куда обратно? спросил я, как глуховатая соседка Володи.
В Китай! Говорят, уже целые группы переходят границу. Наши, мол, молчат, потому что не решили, что делать... Если бы они с танками другое дело, но двинули сто миллионов... ну, тут бабка загнула, но и одного миллиона беременных баб с детишками хватит...
Для чего?
Чтобы Дальний Восток оттяпать! сказал он сварливо. Они ж зарятся вон уже сколько! А сейчас вот и начали...
Машина вышла на магистраль, заняла средний ряд и понеслась, как ракета. На другие авто брызгать можно, это я разрешал.
Володя, сказал я проникновенно, ничего китаезы не начали. Хочешь, ставлю все свое жалованье против твоего рубля, что эти слухи козни идеологических гадов?
Он с недоверием покосился в мою сторону:
Вы такой азартный?
Очень, признался я. Потому ни во что не играю.
У Кречета кабинет уже третий год напоминает полевой штаб во время наступления. То и дело входят и выходят министры, члены правительства, люди из аппарата президента, ещё какие-то неизвестные, но явно допущенные к секретам. А при прошлом президенте, говорят, во всем Кремле была такая тишь да гладь... ну как в какой-нибудь застойной Швеции.
О доктрине никто не вспоминал. Я понимал, что для того, чтобы её запустить, кроме ненависти к Империи, надо кое-что и ещё. Хотя бы те же деньги. Немало денег. Чтобы экстремистов за рубежом вооружить, поддержать, заинтересовать, перевербовать или перенацелить, да и в своей стране медленно раскрывать тупоголовой массе глазки.
Сейчас, в эпоху юриспруденции, не стоит так уж прямо ломиться в стену. По возможности надо ссылаться на право. Обосновать необходимость убивать американцев, как совсем недавно благочестивые христиане убивали всех язычников, включая женщин и детей. Тем самым приобщая мир к более сложной и одухотворенной вере, более высоким нравственным идеалам.
Егоров, очень озабоченный, подошел к Кречету бочком, сказал негромко:
Господин президент... Перекос вышел.
Ну?
Егоров отшатнулся от генеральского рыка, сказал торопливо: