Комсомольская романтика, с которой было связано начало партийной карьеры, осталась для Елены Александровны в далеком прошлом. Выезды на природу, шашлыки, пение под гитару «не надо печалиться, вся жизнь впереди, надейся и жди». Кстати, на одном из таких комсомольских «пикников» она и познакомилась со своим будущим мужем. Прошли годы, и все это осталось в прошлом.
Теперь ей приходилось заниматься выполнениями-перевыполнениями планов, парадными октябрьскими реляциями об ударном труде, в то время как производственные мощности частенько работали в треть силы из-за нехватки сырья, а продукция, которую выпускал завод, пылилась на складах… Рабочих, пойманных народными контролерами в рабочее время в продмаге, нужно было лишать премиальных и прорабатывать на общих собраниях. Шел последний, андроповский всплеск активности советской власти, после которого все благополучно пошло под откос…
Вспоминая тот отрезок своей жизни, Елена Александровна не могла понять, как они, умные, в принципе честные и интеллигентные люди могли так жить? У нее был свой круг общения, настоящих друзей, с которыми она могла посплетничать на кухне за бутылкой токайского, послушать Галича и Высоцкого, повздыхать: да, конечно, это не Рио-де-Жанейро… У ее сослуживцев и знакомых в холодильнике всегда находилась лишняя баночка красной икры, да и сама Елена Александровна не нуждалась: государство находило способы поощрить свой «передовой отряд». Премии там разные, прогрессивки, надбавки… Конечно, Мартемьянова не могла не видеть, что большинство людей живет иначе: в провинции это куда заметнее, чем в больших городах. Но она, как и многие, находила этому множество объяснений. А потом и вовсе привыкла. Ей казалось, что так всегда было, есть и будет. Что-то вроде закона природы.
…Так жить она привыкла со школы. Еще там, сидя за партой, она прекрасно понимала, что учителя ставят ей пятерки по алгебре или химии не потому, что она преуспела в этих науках, а за то, что она, Лена Мартемьянова, отличница и секретарь комитета комсомола, и если не она, так кто же?..
И вот эта история… Елена Александровна много и часто думала о случае с бабой Верой. Особенно после того, как умер ее младший сын Тимошка…
Вернулся домой я во втором часу ночи. Маша, свернувшись калачиком, спала на диване. Я укрыл ее шерстяным пледом и несколько минут спустя лег спать и сам.
Несмотря на все передряги этого длинного дня и сильную усталость, я никак не мог заснуть. Итак, я втянулся в странную историю, никак не связанную с моей настоящей профессией. С другой стороны, мог ли я отказать Мартемьяновой? Даже если моя роль будет заключаться только лишь в обеспечении контактов с Грязновым и, возможно, с Турецким, я обязан был согласиться. В конце концов, мы все делаем одно дело.