– Смутно, – признался Вадим. – Уж не хочешь ли ты сказать, что есть всемогущие люди, которые опустились до того, чтобы, использовав парочку насильников, вывести из игры коня по имени Бах, разрушив его репутацию? Смешно, Юра, это не тот уровень.
– Сначала дослушай. Существует еще третья сторона, о которой мне поведал Лекарский – наш тайный агент. Есть некий заокеанский банк, который хочет поучаствовать в этом конкурсе со своими огромными капиталами, только не знает, с кем для этого ему соединиться, и пока выбирает между группой Соковнина и группой Баха… А для них деловая и моральная репутация кое-что значит… Понял теперь? В то же время возможности у Соковнина – большие. На уровне ФСБ или ЦРУ, уж не знаю.
Вадим усмехнулся, глядя на меня.
– Я что-то не так сказал? – спросил я.
– Просто у тебя сейчас был очень важный вид, – сказал он. – Будто ты всем этим ворочаешь… Лучше я расскажу тебе одну историю, для разрядки. Приходил ко мне на консультацию один тип и напрямик спросил: а правда ли, что адвокаты все евреи? Когда я его успокоил на этот счет…
– Неужели ты снял штаны, – удивился я, – и продемонстрировал факт своего обрезания?
– Я показал ему паспорт, потом свой профиль. И только после этого он успокоился.
– Если меня спросят то же самое, я покажу кое-что другое, – заявил я.
– Старик, я не мент, я адвокат, – холодно заявил Вадим. – Я в любом случае должен убедить клиента, что он может мне доверять… Короче, – продолжал Вадим, убедившись, что я спокойно проглотил оплеуху, – он сказал, что хочет составить исковое заявление против Тима Гульдимана, швейцарского дипломата от ОБСЕ, работающего в Чечне, как против агента ЦРУ, служащего полковником в этой подрывной организации. Может быть, он все-таки генерал, спросил я. Нет, генерала ему пообещали, если он отделит Северный Кавказ от России, сказал этот клиент серьезно. Вы прочитали это в его агентурном задании, спросил я. Нет, оказывается, он это прочитал в одной нашей газете. Которую ни ты, ни я, ни наши знакомые не читают. В общем, я сказал, что не берусь за это дело, ибо знаю совершенно точно: в ЦРУ нет полковников. Как нет генералов, лейтенантов и прапорщиков. Это гражданская организация, и во главе ее стоит директор. Ну как у нас директор столовой или банно-прачечного комбината. Он обиделся и снова подозрительно посмотрел на мой нос, как бы проверяя себя. Я написал записку в нашу канцелярию, чтобы ему вернули деньги за прием, и сказал: это все, что я могу для вас сделать.
– Вряд ли это излечит его от неизлечимой болезни, – пожал я плечами. – Таким как раз нужна хорошая встряска. Надо было тебе все-таки взяться за это дело. Чтобы его на суде ткнули носом в то самое, откуда он не может выбраться. Да и не собирается. И заставили бы заплатить за издержки судопроизводства. Это произвело бы на него впечатление.