– С дураками в России всегда было хорошо, – философски заметил Вадим, – поэтому плохо со всем остальным. Включая дороги.
– Однако вернемся к нашим баранам, то бишь клиентам, – сказал я. – Когда Вячеслав Иванович дал мне сотовый, Бах узнал об этом практически сразу… Его оппоненты слушают нас прямо с телефонной станции. Мы в заведомо проигранной позиции, Вадик. Мы не можем общаться друг с другом и с нашими людьми. Давай подумаем, как с этим быть.
– А что мы вообще можем? – спросил он.
– Да ничего, – сказал я. – Кто мы? Небольшая горстка порядочных людей. Ну еще добавь сюда Турецкого, Грязнова, мою Наташу…
– Все-таки ее зовут Наташа? – спросил Вадим, подозрительно глядя на меня.
– Все претензии к Турецкому, – сказал я. – Это он постарался. Привел мне самую привлекательную девушку, какая есть в правоохранительных органах, чтобы мне сразу потерять голову. И чтобы смена моих кадров выглядела как нельзя естественней.
– С тобой все понятно, – печально сказал Вадим. – Александр Борисович явно переоценил твою морально-нравственную устойчивость. Хоть познакомь. Вдруг и я пересмотрю свои взгляды на семейные устои… А все-таки Катю жалко.
Я помахал пальцем перед его носом.
– Утешится на своих презентациях, – сказал я. – Там эти утешители выстроились в очередь. Так что не дави на меня, Вадик.
– Ладно, на кого еще мы можем рассчитывать?
– Этих тебе мало? – поинтересовался я. – Тогда на Волоху, имеющего три судимости, но готового пахать, чтобы отомстить за своего друга Леху. На Олега Григорьевича, охранника Оли Ребровой, хотя он сейчас тяжело ранен… Нас не так уж мало, если вдуматься.
Вадим посмотрел на часы.
– Вот и пообедали, – сказал он, похлопав себя по животу.
Я понял этот жест, как приглашение покинуть его гостеприимный кабинет и сходить в ближайшую закусочную возле метро, поскольку он достал из кейса небольшой термос и какой-то промасленный сверток. «Тормозок» для адвоката, так это называется. Вадик сразу ушел в себя, то бишь стал уплетать за обе щеки, как если бы меня здесь уже не было. Дружба дружбой, а бутерброды с карбонатом врозь. Обидно…
Я уже поднялся с места, как раздался телефонный звонок. Вадим поднял трубку и перестал жевать, слушая.
– Это тебя… – сказал он, с удивлением протягивая мне трубку.
– Я никому не давал твой телефон, – объяснил я.
– А в этом нет необходимости, – произнес незнакомый мужской голос в трубке. – Мы и так всегда знаем, где ты торчишь. Короче, твоя подруга сейчас у нас. Выкладываешь сто тысяч баксов, и она у тебя в койке. А пока мы ее не трогаем, хотя ребятам уже не терпится и мне все труднее их удерживать…