Даже сейчас мне следовало отнестись как можно спокойнее к тому, что пришлось услышать. Мол, а мне все равно. У меня теперь, чтоб вы знали, другая. Куда лучше этой. А вам, если на то пошло, стыдно об этом не знать…
Или они знают, что Наташа как раз призвана отвести их внимание от Кати? Бр-р-р, просто голова кругом!
– Турецкому надо звонить по сотовому, – сказал я устало. – Он всегда при нем… Хотя, что я говорю, ты ж не знаешь его кода. Вадик, надо бы обсудить, потому что я уже ни черта не соображаю. И не трать время на нравоучения, сильнее, чем я себя наказал, наказать меня уже невозможно…
– Я все понял, – сложил ладони Вадим. – Юра, располагай мной на свое усмотрение. Ради тебя и Кати, да я…
У него не хватало дыхания и словарного запаса, чтобы выразить нам свою преданность, а я потерянно смотрел на него. Только сегодня я слышал то же самое от Наташи. Сговорились они, что ли?
– Они ее похитили? – спросил он.
Я только тяжело вздохнул. Уж эта процессуальная манера спрашивать своего друга обо всем…
– И требуют выкупа? – продолжал он, не обращая внимания на мое недовольство. – И сколько?
– Сто тысяч долларов. Пора бы знать. Сегодня это единица выкупа у похитителей всех широт и национальностей.
– Я просто хочу понять, кто они, – продолжал Вадим. – Наши с тобой новые знакомые, с которыми мы в состоянии войны, или другие, кого интересуют только деньги?
– Другие сперва осведомляются о финансовых возможностях потенциальной жертвы, – ответил я. – Если только они не последние дураки. Другие не могут не знать, что взять с меня, моих родственников и друзей, вместе взятых, просто нечего… Буквально где сядешь, там и слезешь. Поэтому не беспокойся, это те же самые, наши знакомые, больше некому. Словом, грубая работа людей, лишенных фантазии. Как и в случае с изнасилованием Оли Ребровой, в которое вовлекли нашего подзащитного.
– Не скажи, – покачал головой Вадим. – Не так они просты, эти ребята. Они же не говорят напрямую о своих истинных требованиях. Догадайся, мол, сама… Или сами. И назовите свою цену, скажем, отказ от участия в этом деле.
– Я на это готов, – сказал я. – Хоть сейчас. Только бы отпустили Катю.
– А ты не торопись, у нас еще сутки, чтобы собрать эти сто тысяч, которые им вовсе не нужны… – сказал Вадим. – Катю они не тронут, это не в их интересах. Мы с тобой сейчас должны решить другое. Почему этой незначительной для них истории с Олей и Игорем они придали такое, я бы сказал, первостепенное значение? С их-то возможностями? Почему они буквально идут на все, чтобы замять эту историю? Почему рядовая, казалось бы, операция по дискредитации одного из воротил бизнеса вдруг стала столь важной? Чего они испугались? Провала?