– А это – Каролина. Моя половина, – в свою очередь представил женщину Александр Тиней.
– Каролина – моя половина! Тиней, да ты поэтом стал!! – удивился Щербина.
– С такой женщиной и бревно станет поэтом, – парировал Тиней.
– Ну вот, не успел приехать, а уже чувствую в ребрах острый локоть друга, – усмехнувшись, заметил Щербина.
– Не обращайте на них внимания, – сказала Гордееву улыбающаяся Каролина. – Художники как дети.
И, повернувшись к Щербине, она закончила:
– Конец цитаты!
– Это фраза моей жены, – пояснил Щербина.
– Садитесь, Юрий, – сказала Каролина. – От этих оболтусов вы приглашения не дождетесь.
Тиней и Щербина виновато опустили головы.
– Кофе нальете сами, когда сварится. А я пойду займусь комнатой. Здесь я уже навела порядок, – сказала Каролина и покинула кухню.
«Очень хороша!» – отметил про себя Гордеев и сел на свободную табуретку.
Щербина приглушил стоявший на подоконнике переносной магнитофон. В кухне стало тихо, и они услышали, как в электрической кофеварке булькает кофе.
– Эдик, как у тебя со временем? – спросил Невежин.
– А в чем дело?
– Есть предложение посетить мастерскую одного очень талантливого художника. Сегодня у него день рождения и там будет много интересных людей.
– Но я с ним не знаком.
– Вот и познакомишься.
– Но меня никто не приглашал.
– Ерунда. К нему можно и без приглашения. Тем более со мной.
– Опять же без подарка…
– Эдик, я не знал, что ты такой зануда! Купим вина. Это лучший подарок.
– Ин вино веритас?
– Именно. «Истина в вине» – это одна из его любимых крылатых фраз.
– И моя тоже.
– Вот видишь. Ты уже заочно вписался в его круг. Если у тебя нет никаких дел, не упрямься. Идем, там будет интересно, не пожалеешь.
С бутылками портвейна, завернутыми в газету «Вечерняя Москва», они вошли в единственный подъезд бетонной высотки, стоявшей одинокой свечой среди подрастающих новостроек в районе Чертанова.
Поднявшись на последний жилой этаж, преодолели еще два лестничных пролета и остановились у двери, обитой оцинкованной жестью. Из-за нее слышались голоса и звуки музыки. Рядом с дверью располагалась кнопка звонка, под которой висела табличка с надписью: «Звонить или стучать».
– Лучше стучать, – сказал Невежин. – Все, наверно, на крыше. А звонок слышен только в мастерской.
После непродолжительного, но настойчивого стука дверь открыла невысокая блондинка.
– Проходите! Виновник торжества сейчас явится. А мне нужно еще кое-кого встретить, – приветливо сказала она и стала спускаться к лифту.
Войдя в дверной проем и сделав несколько шагов, Поташев понял, что оказался на крыше. Она была плоской и выложена квадратной бетонной плиткой. С трех сторон ее ограждал невысокий – сантиметров сорок – парапет. С четвертой – стена технического этажа, в нескольких помещениях которого и находилась мастерская художника. На крыше было уже достаточное количество людей. В руках многих из них были стаканы с жидкостью разного цвета и крепости. В центре площадки стоял металлический ящик, в котором сгорали небольшие поленья. Рядом с этим костром длинноволосый парень нанизывал на шампуры кусочки мяса, которые вытаскивал из алюминиевой кастрюли, явно одолженной в ближайшей столовой.