– Фу-у! – поморщился Меркулов.
– Извини, Костя, я могу произнести это по-английски, но смысл-то не изменится. Так вот, на этом фоне новая волна, полагаю, ни им, ни, что самое странное, нам ничуть не нужна. Напротив – вредна. Поссоримся – денег не дадут в очередной раз. Надо смотреть на вещи трезво… чему нас постоянно учит наш лучший друг и учитель Константин Дмитриевич Меркулов. Перед которым я снимаю шляпу.
– Вот же босяк! – усмехнулся Меркулов. – И тут выкрутится! Да ты отродясь шляп-то не носил! Все в кепочке щеголяешь… И ту у Вячеслава стибрил, прости господи! Но ведь не Наумов же давал команду ОПУ!
– Все верно, – подтвердил Грязнов, – команда пришла от Коптева, зама директора ФСБ.
– А Коптева я помню еще замом у «академика», – заметил Костя, именовавший так по старой памяти бывшего директора Службы внешней разведки. – Смотри как закрутилось! А как ты говоришь, Саня, твою девочку-то зовут? Питерскую.
– Ирина Васильевна Косенкова. Все данные тут, – Турецкий показал открытую ладонь.
– Напиши мне, я запоминать не собираюсь.
– Йес, сэр! Только если она там работала под крышей нашего резидента, вряд ли разрешат ее открывать. Да нам, собственно, в этом и нужды особой нет. Хорошо, что, как я понимаю, ее деятельность со смертью физика Красновского никак не связана. С жизнью – да, но это совсем иная песня… Костя, а ведь у тебя в самом начале проскользнула одна оригинальная мысль, от которой ты быстро ушел…
– Только одна?
– Я сказал, оригинальная, – не обращая внимания на иронию, продолжил Турецкий. – Насчет раздела наших находок.
– Молодец, я все ждал, когда и ты начнешь думать по-настоящему. И в этой связи предлагаю тебе сделать следующее. Сформулируй нам с Вячеславом свою основную следственную задачу. Не вообще, а совершенно конкретно и… узко.
– В первый раз в жизни вопрос ставится таким образом!
– И тем не менее. А мы послушаем. Да, Вячеслав?
Грязнов кивнул с выражением восточного мудреца. У него здорово получалась этакая многозначительность. Особенно когда сказать было нечего.
– Если вопрос, я повторяю, ставится именно так, то – поймать и разоблачить убийцу двух посетителей отеля, один из которых гражданин Соединенных Штатов и высокое дипломатическое лицо.
– Все! Причина двух убийств, насколько я понимаю, тебе уже известна. Обозначим ее так – торговля государственными секретами. Мы разве обязаны знать, что это за секреты?
– Костя, но это же демагогия!
– Верно. Я просто проверяю на тебе варианты переговоров с Наумовым, с директором ФСБ, с одним из его замов, скажем так, лояльным к нам с тобой. Итак, нам чужие секреты не нужны. Поэтому мы их выделяем и передаем заинтересованным в них лицам. Мы в политику не лезем, а раскрываем исключительно уголовно наказуемые преступления. Не перебивай! – Меркулов остановил нетерпеливый жест Турецкого. – Далее. Тем самым мы прекращаем ненужное соперничество и получаем взамен признательность «соседей». И даже, если потребуется, определенную помощь. Хотя лучше обходиться без оной. Все литературные упражнения, как документы, не представляющие государственной ценности, остаются до конца следствия у тебя. Вячеслав мне уже показывал копию утерянного дневника, оригинал которого вполне может вернуться к тебе, если нам сильно потребуется, в чем я не уверен. Так вот, я просмотрел. Вся эта мышиная возня, закончившаяся убийствами эмигрантов-ученых, к нашему делу никакого отношения не имеет. Но! Чтобы ты окончательно не почувствовал себя обездоленным и обманутым в лучших надеждах, могу предложить вариант. Эти материалы со своими выводами и комментариями ты можешь передать той даме, о которой так неуважительно сказал в начале нашего разговора. Кроме того, насколько нам известно, у тебя имеются контакты и с Питером Реддвеем, и с нью-йоркской полицией. Действуй! Но основное твое задание – все тот же убийца, след которого тебе представили сыщики Вячеслава… И наконец, последнее. О Косенковой. Я полагаю, и не без основания, что там, где у меня состоится разговор, мне, скорее всего, посоветуют оставить эту девочку в покое. Она, кстати, где работает?