– Слушаюсь, поехали. Между прочим, когда вы ушли, минут через десять, позвонил капитан Саватеев и просил вам передать, что все прошло по плану. Ребята из ДПС тормознули «мерина» и команду чуть на капот не уложили. Те ксивы суют: задание! А эти: какое, к интеллигентной вашей матери, задание, когда там капитан матерится – привязались и не слезают с хвоста от самой Петровки! А у меня спецмероприятие! Что ж, говорит, я их по всему городу на хвосте таскать буду? Отсеките! Ну и пока то-се, разобрались пока, нашего давно и след простыл. А чего им надо было?
– Служба такая… Бегать, нюхать, следить… Собачья работа.
– Да, не позавидуешь… А капитан тем говорит: вы их не давите. Попридержите малость – и пусть себе катятся. Чтоб и вам неприятностей не было. А если чего, на меня ссылайтесь, что, мол, по требованию оперуполномоченного МУРа капитана такого-то. И сразу звоните начальнику, генералу Грязнову. Вот уж точно – хренотень! Как козлы на мосту!…
– Вот это ты верно заметил, – подтвердил Турецкий.
Его паб– крол подходил сегодня к концу. Оставалась последняя точка -дом родной.
– Папка приехал! – восторженно вопила дочка, и терлась боком об отца, и не отходила ни на шаг, пока он мыл руки. А потом уселась за столом на свое обычное место и влюбленно наблюдала, как он поглощал красный борщ. Нинка пила компот и все время тянулась чокнуться с ним и мамой, озабоченность которой будто смахнуло с лица, и она раскраснелась от маленьких выпитых рюмочек. Но больше всего Нинка радовалась, что про нее забыли и не гнали спать, хотя «Спокойной ночи, малыши!» она смотрела еще до папиного прихода, а после передачи ей полагалось в постель.
Папа с мамой сидели за столом, касаясь друг друга плечами, говорили негромко о чем-то непонятном, мама смеялась, папа подмигивал дочке, и в доме царили спокойствие и радость.
В последнее время из-за частых отлучек Турецкого, из-за его ставших обычными поздних возвращений отношения были напряженными и натянутыми. Нинка слышала эти слова: мама их часто повторяла, ругая папу. А теперь, наверно, все прошло, и родители помирились.
И когда папа накрыл дочку одеялом и поцеловал в щечку, Нинка сказала ему, что она хочет, чтоб так было всегда. И закрыла глаза
Турецкий многозначительно покачал головой, оглянулся, увидел в проеме двери жену и показал жестом, что устами младенца всегда глаголет истина.
– Ты устал?
– Очень.
– Ну тогда лезь под душ и, – она кивнула себе за спину, – в койку!
После более чем годичного капремонта путем различных умственных махинаций, но больше благодаря помощи Генпрокуратуры, а главным образом МУРа с его настырным Грязновым, удалось поменять однокомнатную берлогу в своем же доме на… двухкомнатную. Привыкший все держать под рукой, Турецкий поначалу растерялся, а вскоре освоился и уже не мог представить, как жил раньше. Вот поэтому и ребенок теперь имел свою собственную жилплощадь и не беспокоил родителей, когда им приходила охота не сразу погрузиться в объятия Морфея. К сожалению, в последние годы это случалось все реже и реже.