А если он, черт его раздери, просто банально ни при чем? Не понимает, что произошло, и поэтому боится? Или догадывается, что Чеботарева убрали все-таки в связи с Бэнк оф Трейтон. Тогда выходит, они оба в этом замешаны. Дела…
Или все– таки Чеботарев сам все подстроил? Чтобы выйти из дела? (Спрашивается, из какого?!) А Романов случайно зацепил бомбу, в результате Чеботарев пострадал сильнее, чем рассчитывал. Но в любом случае Чеботарев временно выпал из игры, а Пичугин неожиданно для себя оказался крайним.
Турецкий потоптался у подъезда, выкурил две сигареты, но ничего больше не придумал. Вот если бы удалось установить, что Пичугина с Чеботаревым связывает…
Турецкий. 12 сентября, 8.10
– Меду хочешь?
Турецкий разбудил Реддвея в восемь утра. Небритый, опухший от сна в огромной коричневой пижаме, Питер выглядел как медведь-шатун, и настроение у него было соответствующее. Смысла шутки он не понял и молча уплелся в душ. Пока он приводил себя в божеский вид, Турецкий заказал в номер кофе и завтрак.
Только после третьей чашки кофе Реддвей окончательно проснулся.
– В Нью-Йорке, между прочим, сейчас полночь, – буркнул он, тем не менее методично поглощая яичницу с беконом.
– А в Гармише уже семь утра, подъем, – ухмыльнулся Турецкий. – Скажи, чем вчерашний вечер закончился?
– У нас с Грязновым? Лучше не спрашивай. На… На… Накуролесили, правильно сказал?
– Правильно. А чем у меня вечер кончился?
– Ну уж не знаю. Ты же к женщине какой-то поехал. Хотя я, Александр, это не одобряю. Твоя Ирина…
«Ну и ну. Прижать, что ли, официанта? Так я и лица его уже не помню. Ничего, Славка вспомнит».
– Ладно, – махнул Турецкий. – Давай доставай свою зажигалку и еще раз повтори свой вчерашний монолог, только без категорических императивов и с подробностями.
Реддвей сжевал еще шесть тостов с абрикосовым джемом, выпил остатки кофе и наконец выложил на стол зажигалку.
– Ты что своему Грязнову не доверяешь? – спросил он сочувственно.
– Доверяю, – успокоил Турецкий. – Просто у него сейчас селекторное совещание, а я хотел все уяснить до того, как мы станем разговаривать с фээсбэшниками.
– Спрашивай, – предложил Реддвей.
– Почему ты назвал вчера Чеботарева? Не нынешнего премьера, не кого-то из банкиров-олигархов, а именно Чеботарева?
Реддвей снова напрягся:
– Он тебе лично симпатичен?
– Нет, не в этом дело. Просто я веду дело о покушении на него, и если ты за всеми убийствами по этому делу видишь руку ЦРУ или ФБР, то, может, и Чеботарева – тоже они?
– Вообще-то у вас тут своих таких хватает, но, может, и действительно без наших не обошлось. – Реддвей посмотрел, чего бы еще съесть, но с завтраком было совершенно покончено, и тогда он с сожалением закурил. – У нас там все вплоть до самого верха, как это… отморозились. Наш вице-президент, когда ему принесли досье на вашего Чеботарева, послал всех к едрене фене. Я правильно сказал?