– Вас «кроет», извините за стиль, Абушахмин? – пока без всякого интереса спросил Плешаков, беря рюмку.
– Он, – кивнул Гегам.
– Менять вам «крышу» или добавлять дополнительные заботы у меня нет желания. И нужды. Напротив, я мог бы вам даже несколько облегчить это бремя.
– Каким образом, уважаемый? – спросил Гегам: он старший, он хозяин, ему и переговоры вести. Он уже сообразил, что начинается очередной наезд, а в таких случаях нельзя обострять. Пусть эти бандиты сами между собой свои дела решают.
– Сколько отстегивать приходится? Так, грубо.
Гегам поиграл густыми черными бровями, поморщил лоб:
– По-божески… тридцать процентов.
– То есть?
– Ну где-то в пределах тех же тридцати кусков, уважаемый.
– В месяц?
Гегам лишь развел руками: мол, что поделаешь!
Врет, подумал Плешаков. Не может этот кабак приносить в месяц сто тысяч долларов. Если, конечно, сюда не входит доход и от наркотиков. Но все равно на какое-то время игра стоила свеч.
– Ну что ж, я, пожалуй, готов взять этот груз на свои плечи, – с легким вздохом сказал Плешаков.
– А что гость потребует взамен? – осведомился Гегам.
– Только полной откровенности. И сегодня, и в ближайшем будущем.
– Надо думать, – осторожно заметил Артур.
– Не надо, – обернулся к нему Плешаков. – Иначе придется объяснять и Витальке, и генералу, и, что хуже всего, Абу, откуда взялась эта кассета.
– Уважаемый гость знаком с ними? – спросил Гегам.
– Конкуренты, – коротко ответил Плешаков. Он решил, что этого пока будет вполне достаточно и не надо объяснять – кто ты и чем занимаешься. Захотят – сами без труда выяснят. По номерам машин. Да и сам он, Анатолий Иванович, не такой уж закрытый для публики, не раз появлялся на экране телевизора.
– Может быть, теперь уважаемый гость Анатолий Иванович посвятит нас в свои неотложные заботы, которые привели его в «Русский дом»?
Ну вот, это уже конкретный шаг… Очень хорошо, что они оказались понятливыми, эти армяне, и что не произошло никаких эксцессов.
Плешаков потянулся за рюмкой, понюхал, отпил небольшой глоток, мимикой выразил свой восторг и отщипнул виноградинку.
– Я думаю, – сказал он, – что известие о нашем посещении наверняка дойдет и до Виталия, и до остальных. У вас есть все основания ответить, что наезжала очередная «крыша», что вопрос удалось уладить миром лишь после упоминания имени Формозы. С этим покончено. А теперь о главном. Сейчас мы снова послушаем запись, я буду вам задавать вопросы, а вы мне, по-возможности, комментировать…
Уехал в Москву Анатолий Иванович, облегченный на тридцать тысяч долларов – взнос за будущий месяц, однако довольный состоявшейся беседой. За простыми и, даже могло показаться, бытовыми вопросами Плешакова братья-армяне не увидели, или не пожелали увидеть, ничего опасного для себя лично. Часть вопросов касалась интимной жизни Виталия Борисовича: с кем здесь бывал, как зовут даму, как выглядит? Другие вопросы касались того, как часто здесь, в «Русском доме», бывают он и его партнеры, как оповещают о себе, когда и как происходят проверки и так далее. Он пока ничего не требовал от Айвазовых: все необходимое будет им высказано после обстоятельного разговора с Сергеем Сергеевичем Матюшкиным, а уж затем и установлена соответствующая аппаратура. Пусть директор посоревнуется со своим начальником управления – чья возьмет? Это даже любопытно! Но – потом. А в настоящий момент самой важной была информация о девочке по имени Елена, с которой Виталий, будучи не раз в «Русском доме», с удовольствием уединялся в «ковровом» кабинете Айвазова-старшего. Симпатичная девочка, часто ее можно увидеть по телевизору. Она погоду на завтра предсказывает – и ни разу не ошиблась.