– Привет боевому коню! – провозгласил Грязнов. – Как, Василий Григорьевич, здоровье не мешает?
– А-а! – обрадовался Салимонов. – Кого слышу! Но об чем забота? Кому мешает мое здоровье? А, Грязнов?
– Ну как тебе сказать?… Все мы в обязательном порядке кому-нибудь сильно мешаем, верно? А вот я хотел спросить: шоколадка у тебя, Василий Григорьевич, случаем, не найдется?
– Да ты, никак, на сладкое перешел, Грязнов? Что с тобой, заболел?
– Нет, я к тому, чтобы знать – по дороге купить или уже есть чем занюхать?
– На этот случай, Грязнов, у меня всегда что-нибудь найдется. А для тебя – тем более, сам знаешь. Давай подкатывай…
Полчаса спустя Вячеслав Иванович, помахивая своей крутой сумкой, поднимался в управление кадров Министерства внутренних дел. Салимонов встретил его самолично и провел в свой кабинет. Усадил и уставился вопросительно.
Грязнов никогда и прежде не лукавил перед Василием Григорьевичем. А знакомы они были достаточно, чтобы хорошо изучить характеры друг друга. И поскольку никакие дипломатические хитрости в этом кабинете не проходили, Грязнов сразу, как говорится, взял быка за рога. То есть рассказал кадровику о своих сомнениях относительно некоторых деятелей из руководства ГУУР. И естественно, с выходом на Мамедова.
Салимонов слушал внимательно, а потом не столько спросил, сколько предположил:
– Я так понимаю, что тебе, Грязнов, желательно знать: ежели кто, то почему, так? – Он обожал этакие речевые обороты.
– Ты, как всегда, зришь в самый корень, Василий Григорьевич!
Салимонов засмеялся, загрохотал – ему понравился комплимент.
– Ясно-понятно! – заявил он. – Тогда я тебе, пожалуй, исключительно по старой дружбе так и быть дам почитать, но без записей дальнейшей огласки, парочку дел. Их сейчас поднесут сюда, а ты пока не стесняйся, раскрывай свою портфелочку-то. Ишь ты, какой обзавелся! С такой и к самому нестыдно явиться. – И Салимонов указал большим пальцем себе за спину, в ту сторону, где сидело высшее милицейское начальство.
Пока несли личные дела, старые товарищи успели принять по парочке рюмок, закусив невесть как сохранившимся у хозяина кабинета и напоминавшим камень шоколадным батончиком. Кажется, их уже сто лет никто не выпускает. После чего Грязнов рукой показал, чтоб Василий Григорьевич убрал бутылку в сейф. А тот и не спорил.
– Ага, – удовлетворенно заметил Грязнов, открыв первое «дело». Именно Петраков Сергей Сергеевич его в настоящий момент более всего и интересовал. – А ведь ты угадал, Василий Григорьевич, – сказал Грязнов, погружаясь в чтение.
– Хе! – хмыкнул довольный Салимонов. – Можно думать, будто я не понимаю, что к чему и зачем! Вот потому, Грязнов, – многозначительно добавил он, – все у нас потому что так… Мать их, извини.