Глава пятая КОНЧИК НИТОЧКИ
Чтобы спокойно отоспаться, Евгений отключил свой мобильник и выдернул телефонный шнур из розетки. Он пока не хотел больше ни с кем разговаривать, поскольку требовалось обдумать уже то, что имелось. А имелось в принципе немало. И не только того, что дал сегодняшний день.
Завалившись не раздеваясь на тахту в собственной комнате, он включил ночник и принялся вспоминать прошедшие события, шаг за шагом. К великому неудовольствию матери, которая терпеть не могла этой его привычки – валяться в одежде. Лег, так уж и спи себе. А то позже, где-нибудь посреди ночи, начнутся хождения из комнаты на кухню – кофе заварить, сигаретой подымить – и обратно. Однако мать побурчала и успокоилась – была довольна, что хоть сегодня дома сын, а не усвистал куда-нибудь либо по делам, либо еще за чем-то. И его ночных убеганий она тоже не одобряла. Правильно, что семья не получается! А кто ж такое выдержит-то?
Словом, побурчала и ушла к себе. А Женя стал вычислять. И в первую очередь – когда они в последний раз виделись с Рогожиным. Почему-то поначалу казалось, что это было в субботу. У них же на службе практически суббот в качестве выходного дня не бывает. Теперь же по всему выходило, что в пятницу. Потому что в субботу он с Вадимом не общался, а в воскресенье, вспомнив о его давнем приглашении, махнул вместе с Аленой в Коломну. Пока нашли, пока то да се, день и прошел. А в понедельник с раннего утра он уже находился в Домодедове. Вот так получалось.
Но ведь и Вадим, кажется, говорил, что отправляется в Вятку тоже в понедельник. Значит, два дня – субботу и воскресенье – он находился в Москве. Так утверждает Нина. А застрелился он в понедельник. Или его убили. Это показала, по ее же словам, судебно-медицинская экспертиза.
Вообще говоря, надо будет поинтересоваться, что еще имеется в этом акте. Может, какие-то неожиданные кончики обнаружатся.
Однако получается, Вадим знал, что с ним что-то должно случиться и даже готовился к этому – на то указывают черная папка и конверт от письма в Коломну, точнее, в поселок Сергиевский, отправленного, судя по штампу, в ту же пятницу. Ну что шло оно чуть ли не десять дней, тут ничего странного нет, почта работает из рук вон плохо – всем известно. Непонятно другое: что ж он, выходит, еще с утра его отправил, что ли? Расстались, помнится, они уже поздно – никакая почта так долго не работает. А если бы даже и на самой почте кинул конверт, все равно стоял бы штамп следующего дня, то есть субботы. Значит, утром…
И весь день, уже простившись фактически с семьей, он был спокоен и уравновешен? Ну, хмурился, это было. Может, и от усталости. Нет, что-то здесь не то…