Вот, задумался о смысле жизни. А те, в коридоре, – ничего страшного, подождут. Убийствами там пока не пахнет, а если где и тянет уголовщиной, то на бытовом уровне – от неустройства нашей дерьмовой жизни и оттого не менее дерьмового характера…
И тут – звонок мобильника.
– Слушаю, привет, – привычно отозвался Гордеев, ведь явно кто-то из своих.
– Здравствуйте, дорогой Юрий Петрович, – томно проворковал женский голос. – Заранее прошу прощения, что мне пришлось воспользоваться именно этим видом связи.
Голос был завлекающий. Его владелица вряд ли выглядит грымзой. Или это просто преступление природы. Нет, такими голосами с низкими, вибрирующими обертонами обладают обязательно крепкотелые и волоокие красавицы, вроде молодых оперных прим. Еще изящные и стройные, но уже тело чувствуется, или добрая фактура, как выражаются артисты. Ишь ты, куда красивый голос увести-то может!
– А разве мы с вами, мадам, не знакомы? – удивился Юрий Петрович.
– Если мой голос напомнил вам что-то приятное, я очень рада, дорогой Юрий Петрович. Не исключаю, что мы могли где-то и при каких-то обстоятельствах и пересечься, но вряд ли судьба дала нам тогда возможность познакомиться достаточно близко…
«Во, блин, как излагает! Каков подходец!…»
– Хорошо сказано, – одобрил Гордеев. – Но ваш восхитительный голос, уверяю вас, не впервые звучит призывно в моих грубых и немузыкальных ушах. Чему обязан?
В ответ раздался бархатный, берущий за душу смех незнакомки.
– И вы готовы вот так, с ходу, мчаться на помощь, даже не видя перед собой объекта вашего внимания? Не выяснив предварительно существа дела?
«Нас настойчиво интригуют, – сказал себе Юрий. – Нам старательно напяливают гандон на уши… Нас загодя покупают, ибо имеется неотложная нужда. Мы можем поторговаться, но мы уже не откажемся от встречи с прекрасной незнакомкой. Дурнушка не стала бы интриговать…»
– Я вижу отсюда – вы уже поняли, госпожа моего слуха, что мед ваших уст растопил ледяной панцирь моего самомнения, и я весь без остатка к вашим услугам, – с восточной витиеватостью, на одном дыхании произнес Гордеев и замер в ожидании реакции.
Снова «малиновый» смех.
– Боже, какой изыск? Нет, я больше не могу, я просто обязана немедленно увидеть этого медоточивого advocare! Скажите же, я могу рассчитывать?…
Юрий Петрович не дал ей закончить фразу, он понял, что мадам не из простых, и в латыни не чужие-с, и настойчивости не отнимешь, да и смысл вопроса понятен.
– Увы, нет!
– Я ослышалась?! – После короткой паузы это прозвучало сильно.
– Объясняю с болью в сердце. Вон там, за занавеской, на конторских стульях сидят четверо клиентов, трое из которых – женщины: молодая, средних лет и пожилая. И каждая из них, не говоря о пожилом мужчине, с сиротской надеждой глядят мне в душу: помоги! Ну что я могу сделать в этой ситуации? Бросить мой мир?