– Как там сегодня? Снова печет? – вступил в беседу дежурный СИЗО, лицо которого было мне знакомо.
Наверное, он меня тоже помнил по прежним визитам.
– Страшное дело, – подтвердил я, попутно размышляя, сколько, интересно, автокатастроф в день происходит в Москве из-за того, что у водителя в крови подозрительная смесь кофеина, анальгина и антибиотиков? – Градусов под тридцать. Может, и больше.
– А у нас тут хорошо, прохладно, – сказал дежурный. – Стены толстые.
– Да, у вас тут просто санаторий.
Дежурный, довольный шуткой, раскатисто засмеялся.
Ему лет двадцать пять, наверное, и ему кажется, что мы ровесники, вот он и решается заговорить. Скучно ему. Сейчас бы на пресловутое Химкинское водохранилище, да с пивком, да с девушкой, да не с одной… А не торчать тут. Это только Довлатов мог прикалываться с должности «вертухая». Да и то, когда служил, навряд ли прикалывался.
Дверь открылась, и в комнату вошел высокий сухощавый тип в роговых очках, похожий на достопамятного члена Политбюро Суслова. Только помоложе.
– Дроздов. Павел Ильич, – проскрипел он, протягивая мне узкую и длинную как вобла ладонь, – я следователь по делу…
Он мельком глянул на обложку папки, которую держал другой рукой.
– …По делу об умышленном убийстве, в совершении которого обвиняется Елена Бирюкова.
– Гордеев, – отозвался я, пожимая его руку, которая и на ощупь напоминала излюбленный у нас дар Каспия.
«Суслов» сел за стол и немедленно закурил. Я с интересом наблюдал за ним. Все-таки забавно представлять себе чужую жизнь, чужие побуждения, привычки, ценности. Вот этот, например, следователь. Ведь наверняка вызвал его начальник и строго-настрого наказал что-то типа: «Не затягивай с делом, Ильич». И Ильич послушно кивнул и пошел домой к своим детям, которых наверняка учит не обманывать. А впрочем, чего это я? Разве Розанов не то же самое мне сказал? А я? Возмутился? Нет, наоборот. Пошел на поводу. Из-за денег. Ну, конечно, я не следователь, я адвокат, мне можно. И потом, если бы не я взял это дело, то Генрих поручил бы его кому-нибудь другому, Славину например. А уж он точно не рефлексировал бы. Хотя чего рефлексировать, если девица действительно укокошила Осепьяна. Сейчас посмотрю дело…
– Сейчас вашу эту… барышню… приведут, – сказал дежурный, сделав паузу перед «барышней», словно специально вспоминал это слово, приготовленное заранее.
Дроздов даже не повернул головы.
– Угу, – промычал я в ответ, пробегая глазами напечатанные на машинке строчки скопированных документов по делу. Посмотрим, что это за убийца бакинских комиссаров…