Антон стоял посреди комнаты, голый, с вытаращенными глазами. Лена забилась в угол, натянула одеяло до подбородка, зажав его в кулачки.
— Ты!.. Ты! — заикался Антон. — Ты что? Умерла?
— Да.
— Тогда зачем?.. Какого черта ко мне?.. Я, конечно, очень сочувствую, в смысле соболезную… Но извините! Спать с покойницами? Это выше моих сил! Никогда!
— Я отравилась. Выпила смертельную дозу лекарства.
— Зачем?
— Потому что очень тебя любила.
— Здрасте! — возмутился Антон. — Я же и виноват! В чем, позвольте узнать?
Он дрожал то ли от холода, то ли от ужаса. Схватил покрывало, которым днем закрывалась тахта, и накинул на плечи.
— Мне было очень трудно жить с мыслью, — говорила Лена, — что я у тебя одна из многих. Проходной вариант, рутинная интрижка. Я-то любила тебя безумно, каждой клеточкой тела, болела тобой, как самой страшной неизлечимой болезнью. Я устала жить, зависнув над пропастью. Ведь ты бы столкнул меня в нее рано или поздно, не задумываясь. Я не выдержала и решила уйти сама. Было единственное место, где я надеялась найти спасение от тебя, — загробный мир.
— Нашла? — невольно спросил Антон.
— Отчасти.
— А как там вообще?
Там? — переспросила Лена. — Все есть, и все ненастоящее. Трудно объяснить. Представь себе гладь озера, в котором отражается лес, или зеркало и человека перед ним. Деревья в воде — это деревья, но ненастоящие, отражение в зеркале похоже на человека, но это не человек. Для полноты картины надо еще убрать и гладь озера, и зеркало, оставить только изображения… Нет, это невозможно объяснить привычными словами.
— И что вы там все делаете?
— То, что могут делать души, когда они не покоятся в телах.
— Туманно.
— Рано или поздно сам все узнаешь. Я искренне желаю, чтобы как можно позже.
— Спасибо, дорогая моя покойница! Извини! Просто я ошарашен и не знаю, что говорю. Мне тебя правда жаль! Уместно ли будет сказать, что ты поторопилась?
— А что, ты меня по-настоящему любил? — подалась вперед Лена.
Антон задумался. У него не было опыта разговоров на подобную тему с покойницами. Как ни крути, все получается не в масть. Сказать, что поторопилась, я в тебе души не чаю, — вызвать сожаления и страшную горечь неисправимой ошибки. Сказать: я тебя действительно не то чтобы очень… безумно любил — значит, признать, что она правильно покончила с собой.
— Вот видишь!
Лена растолковала его молчание по второму варианту. Антон счел деликатным ее разубедить по варианту первому:
— Если бы ты дала понять, что желаешь жить со мной под одной крышей… или даже в ЗАГС прогуляться…
— Не лги! Согласись, нелепо обманывать умершую девушку! ЗАГС! Ты не хотел, чтобы я задерживалась в твоей квартире лишние полчаса.