- Ничего не понимаю.
- Эх, Олег! И я, и Зор - только отходы производства в планах пришельцев, и тут уж ничего не попишешь!
- Как это?
- С пришельцами у тебя все стало на место, так? Все понятно?
- В общем, да.
- Потому ты и думал перед тем, как мне прийти, не о них, а обо мне.
- Тоже верно.
- Вот я и пришел. А думать-то тебе следовало о другом, о том, что в тебе подспудно вызревает. Над Комбинатором надо башку-то ломать!
- Легко сказать! А что как не по моим зубам задача?
- Одному-то и жизни не хватит. Но ведь подсказка заложена в программу пришельцев.
- Да где она, эта подсказка, в чем? Сколько уж всяких видений было, а толку что?
- Так ведь и подумать надо. Вспомни, Фада рассчитывала на человека башковитого. Для того, чтобы ангел начал действовать, ты что-то с ним сделал?
- Просверлил отверстие - и только.
- Не только. Перед тем, как тебе удалось дыру проделать, человечество должно было овладеть твердосплавом. Над этим перед тобой сотни, а то и тысячи людей мозгами ворочали, ты только готовенькое сверло использовал. И этого оказалось уже достаточно, чтобы прибор стал действовать.
- Все верно, я и не хвалюсь.
- И не хвались! Это была первая ступень ожидаемого развития. А для дальнейшего ты должен Применить еще что-то, более высокое из того, что человечество достигло. Значит, остаются только две мишени - ты да ангел. Вот на которого-то, а то и на обоих сразу и надо воздействовать.
- Ты говоришь так, будто знаешь, что нужно. Так научи меня!
- Хватит и того, что сказал, остальное мне неведомо самому.
Отец покачался на задних ножках стула, встал, прошелся вдоль компьютера, постучал костяшками пальцев по панели. Произнес задумчиво:
- "Шехерезадой" назвал, огоньками любуешься... Нет, далеко еще кулику до Петрова дня.
- Не одобряешь?
- Нет, почему же? Играй, да не больно канителься. Слышь! Возле ангела тикает какая-то штуковина, ведет свой счет...
И действительно, пространство внутри помещения содрогнулось, расплылось и вновь утвердилось в том же виде, но, кроме самого Олега Петровича, в нем не стало никого. Обычно горели лампы, стояли на нуле стрелки приборов, слабо доносился неразборчивый гул работавшего неподалеку цеха. И хотя Олег Петрович уже знал, что призрак не оставил после себя ничего вещественного, он все же покосился на то место, где была растоптана цигарка. Но пол был чист, на паркете не осталось никакого, следа, а в воздухе - табачного дыма...
Весь следующий день Олег Петрович был задумчив, рассеян, несколько раз ответил невпопад и только путал конструкторов, подходя к ним, как обычно. Тогда он ушел в кабинет и стал набрасывать на листках бумаги разные электро- и радиосхемы, обязательной частью которых был знак, напоминающий восьмерку с ушами и обозначающий ангела.