Репортер нехотя отдал свою камеру Германолду и вместе с коллегами двинулся к местам, которые указал им распорядитель.
Комната наполнилась тихим шепотом. Появились судьи и заняли свои места. За ними быстро вошли мой давешний незнакомец — теперь я знала, что это и есть Соларин, — и седой человек в возрасте, про которого я решила, что это Фиске.
Фиске выглядел взвинченным. Он щурил один глаз и постоянно дергал ртом, словно сгонял муху с усов. У него были редкие седые волосы, зачесанные назад, но несколько прядей выбились и неряшливо упали на лоб. Бархатный темно-красный жакет Фиске, подпоясанный будто банный халат, знавал лучшие времена и нуждался в чистке. Мешковатые коричневые брюки были измяты. Мне стало жалко Фиске. Казалось, он чувствовал себя совершенно не в своей тарелке.
Рядом с ним Соларин выглядел как античный дискобол, изваянный из алебастра. Он был на голову выше сутулившегося Фиске. Двигаясь со сдержанной грацией, Соларин шагнул в сторону, пододвинул сопернику стул и помог тому усесться.
— Ублюдок, — прошипела Лили. — Он пытается добиться расположения Фиске, заставить его сдаться до того, как игра началась.
— А может, ты слишком строга к нему? — громко спросила я.
Несколько человек с заднего ряда зашикали на меня.
Пришел мальчик с шахматами и принялся расставлять фигуры, перед Солариным — белые. Лили объяснила, что церемония жеребьевки прошла накануне. Еще несколько человек зашикали, чтобы мы замолчали.
Пока один из судей зачитывал правила, Соларин осматривал публику. Он сидел ко мне в профиль, и у меня была возможность рассмотреть его. Теперь он не казался таким напряженным, как перед игрой. Он был в своей стихии и выглядел молодым и напористым, как атлет перед стартом. Но затем его взгляд упал сначала на Лили, а потом и на меня, и его лицо окаменело, только глаза продолжали сверлить меня.
— Фу-у! — сморщилась Лили. — Теперь я понимаю, что ты имела в виду, когда говорила, что он какой-то холодный. Даже хорошо, что я увидела его сейчас. Когда мы встретимся за шахматной доской, это уже не будет для меня сюрпризом.
Соларин смотрел на меня так, словно не мог поверить, что я все еще здесь, словно собирался вскочить и выволочь меня из комнаты. Внезапно я почувствовала, что совершила ужасную ошибку, оставшись.
Фигуры были расставлены, часы Соларина включены, так что ему в конце концов пришлось перевести взгляд на шахматную доску. Он двинул вперед королевскую пешку. Я заметила, что Лили повторила его ход на своей доске. Мальчик, стоявший рядом с табло, записал ход: е2—е4.