Читатель может в очередной раз споткнуться, на сей раз подивившись несуразной фигуре, избранной фантастами на роль главного героя. Женственный мужчина, щеголь, недомерок, замкнутый и раздражительный, с массой самых разных комплексов. Таким предстает перед нами Конрад фон Шмуц в начале романа. Люди, знакомые со странностями века Просвещения, сразу же вспомнят о кавалере д'Ионе. И ошибутся. «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей», — говаривал А. С. Пушкин, как будто бы имея в виду господина обер-квизитора, буквально помешанного на маникюре и хорошей завивке парика. А то, что барон человек дела, становится понятным уже со второго взгляда. Так что наружность обманчива, посмеиваются Олди. Имя главного героя — еще одно кодовое слово, понятное только русскоязычному читателю. Оно невольно ассоциируется со смертью: Конрад — Кондрат, «кондрашка хватит». Это тоже не случайно, потому как фон Шмуц мало того, что расследует убийства, он еще и постепенно проникает в царство смерти — таинственный научно-исследовательский институт, где маги заняты проблемами некромантии, оживления мертвецов.
Вот уж занятие так занятие. В свое время за подобные эксперименты был наказан любимый сын могущественного бога эллинов Аполлона, Асклепий, вздумавший потягаться с самим Аидом. А в Чурихе все ученые поголовно заняты тем, чтобы смертию смерть попрать. Таким образом, они бросают вызов небесам, божественному промыслу. Иные бы и спохватились, убоявшись гнева господня — или Вечного Странника с Нижней Мамой, как принято говорить в здешнем мире. Но не таковы гроссмейстер Эфраим Клофелинг и магистр Наама Шавази. Для них воскрешение из мертвых — это никакое не чудо божье, а простой научный опыт. «Приют героев», особенно во второй половине, перерастает из детектива все в тот же «производственный» роман. Однако если в «Шмагии» речь шла о теоретизировании, слабо подкрепленном практическими опытами, то здесь обратная сторона медали. Опыт следует за опытом, а уже за ними воздвигаются теоретические бастионы. Некроманты Чуриха буквально одержимы манией, страстью научного поиска. И для них не стоит проблема нравственности их занятий. Высокая наука не должна, по их мнению, знать черного и белого цветов, иметь границ дозволенного. Понятия «можно» и «нельзя» вообще должны быть изгнаны из лексикона ученых. Ничто не слишком, как было написано на знамени века Просвещения. Но так ли это?
Ничего не напоминает, дорогой сударь читатель?
А если оглядеться по сторонам?
Конрад фон Шмуц и его подруга, вигилла Тихого Трибунала Генриэтта Куколь, совершают свой квест во имя торжества жизни. Лишь под конец романа становится понятным, что именно они и есть подлинные квесторы. Ведь совершенно неожиданно все молодые люди, считавшиеся погибшими, оказываются живы. Преступление было инсценировано. Снова игра, обман, театр, иллюзия. Чума на вашу магию! Не торопитесь, читатель, метать громы и молнии. Разве вам не понравилась поведанная вам сказка? Да, именно сказка о путешествии за живой и мертвой водой. Или лучше за яйцом Кощея Бессмертного. Ведь черно-белый Пуп Земли — Омфалос, в котором явно соединились начала Инь и Ян — это не что иное, как Мировое Яйцо, с которого, как известно, все и началось. И героям необходимо решить: сломать ли иглу, на кончике которой находится смерть, или дать прорасти новой жизни. Вечный покой или Беспокойство?