«A в этом отеле на мягкой постели заснешь — и не встать поутру…»
*— Позвольте вашу ручку! Вашу драгоценную! Сюда, сюда, на подушечку…
— Держите. Пальцы распарились?
— Чудные пальчики! Дивные! Как ноготок делаем? Лопаткой, копьецом?
— «Гусиным яичком». Кутикулу не удалять, сдвинуть кипарисовым шпателем. И край ногтя по ободку — белым лаком.
— О, ваш вкус, как всегда, безукоризнен! Основной лак — «Палевый жемчуг»?
— Нет, «Жемчужный иней».
— Великолепно! Приступим, приступим…
Пока опытный цирюльник-ногтярь трудился над его пальцами, барон Конрад фон Шмуц внимательно, чтобы не сказать придирчиво, следил за вторым цирюльником — стригунцом, обслуживающим служебный парик барона. Мастер, покончив с завивкой буклей, легко укрепил косу на золотой проволоке и сейчас, умело орудуя заколками и обручем, придавал парику форму. Рядом ждали своего часа пудреница, помада для волос, сваренная из медвежьего жира с гелиотропом, и серебряная брошь — самка грифона распростерла крылья над гнездовьем.
Строгий взгляд барона потеплел и смягчился.
Цирюльня «Иридхар Чиллал», основанная беглым одноименным куафером из Ла-Ланга, приговоренным на родине к змеиной яме пожизненно за искажение облика царствующей особы, славилась по всей Реттии. Трудились здесь виртуозы, большей частью нелегалы. Хозяин, воспитанный в восточной строгости, регулярно напоминал работникам о прелестях змеиных ям и вечной правоте клиентов, так что жаловаться не приходилось.
А какое здесь водилось огуречное масло!
А каких пиявок ставили к вискам и на запястья!