Всадники неслись прямо на Ланзерота, но в трех шагах от него круто развернулись и понеслись обратно. Их вожак вскинул руку, прокричал:
– Остановитесь! Почему вы на нас напали?
Ланзерот медленно ехал прямо. Длинный меч в его руке начал зловеще приподниматься. Вожак прокричал торопливо:
– Мои всадники только хотели рассмотреть вас поближе! Зачем вы убили моих воинов?
Я с трепетом рассматривал всадников. Бернард по дороге уже рассказывал о бескрайних степях, где обитают удивительные и страшные народы, но Рудольф перебивал и нес, по словам возмущенного Бернарда, вообще всякую чушь про ходячие горы, про дивные страны, где полгода – день, полгода – ночь, и вообще врал безбожно, за что в аду будет лизать раскаленную сковородку.
Но сейчас я с замиранием сердца видел, что все рассказы Бернарда – правда. Все всадники выглядят злобными убийцами, не скрывают этого, каждым жестом подчеркивают готовность и способность убивать безжалостно, убивать подло. Это было в их жестоких лицах, нечистых ухмылках, вороватых взглядах, что бросали на меня, оценивая ширину моих плеч и длину меча.
У каждого из дорожных мешков и вьюков выглядывали драгоценные ткани. Золото и драгоценности, снятые с жертв, степняки щедро нацепили на себя и даже на своих приземистых коней. Почти все с непокрытыми головами, но если кто и подвязал длинные волосы, то лишь немногие простыми кожаными ремешками. У остальных волосы прижимали к черепу серебряные, а то и золотые обручи.
Ланзерот красиво держал меч в правой руке острием вверх. На кончике сверкающей полосы горел на солнце солнечный зайчик, настолько яркий, словно там сверкала дуга электросварки. Я залюбовался и не сразу увидел, что пальцы другой руки, что должны бы сжимать повод, сжимают арбалет гномов. И вожак, судя по его напрягшемуся лицу, видел отчетливо, куда направлена стрела.
– Они забыли поздороваться, – ответил Ланзерот отчетливо. – За это любой должен быть наказан. Ты так не считаешь?
Я видел, как желтый цвет быстро переходит в белый. Похоже, вожак уже знал, что с фанатиками разговаривать трудно. Они не идут на компромиссы, и, этот вот нажмет на спуск, ибо у него принципы, а мир пусть хоть рухнет, только бы принципы остались непоколебленными.
– Я походный вождь Гуланг, – сказал он поспешно. – Да, мои воины были не правы... и были наказаны.
– Справедливо? – уточнил Ланзерот.
Вожак поколебался, облизнул пересохшие губы.
– Справедливо, – ответил он наконец. – А теперь позволь нам удалиться.
Ланзерот кивнул, не удостоив вербального ответа. Вожак подал коня назад, шагов десять пятился, не сводя с арбалета глаз, потом повернулся, а за ним ускакали и оставшиеся в живых.