Бернард посмотрел на трупы, буркнул:
– Не вернутся?
– Раз уж признал, что были не правы, – ответил Ланзерот. – Не отвлекайся, Бернард! Не отвлекайся.
Бернард кивнул, конь понес его неспешно к повозке. Я оглянулся на трупы, подумал, что, с точки зрения моих спутников, здесь уже поселилось зло. Да, зло, ибо степняки поступили вполне разумно, раз уж не бросились дуром и не полегли все. Или почти все, перебив нас всех.
В ночной тиши звуки разносятся далеко, я слышал со стороны дороги мычание коров, скрип тяжело нагруженных телег. Иногда долетали человеческие голоса, но слов я не разбирал. В воздухе чувствовались тревога, отчаяние, страх. Люди бегут из королевств, куда наступает Тьма. Часть переселенцев, не выдержав тягот пути, гибнет по дороге от болезней, лишений. Часть гибнет под ножами и дубинками разбойников, тех в тяжелые времена всегда видимо-невидимо.
Вечером у костра я сказал пару привычных сентенций, банальных фраз, даже не вдумываясь в их смысл, затертый от частого употребления. Бернард проворчал, задетый:
– Тебе не кажется, что ты очень много знаешь? Откуда? Какие учителя тебя учили?
Мне показалось, что он намекает на каких-то особых мудрецов, которых сызмальства приставляют к детям королей или герцогов, и ответил уклончиво:
– Младенец, родившись, способен овладеть речью и без великого учителя. Просто он живет вместе с говорящими.
Тяжелые складки на лбу Бернарда сдвинулись, стали еще глубже.
– Тогда еще непонятнее, – сказал он после паузы. – Это что еще за говорящие?
– Родители, – ответил я тихо, – наставники, двор, школа, друзья...
– Ты жил среди языческих волхвов?
– Нет, – ответил я. Поправился: – Не знаю, Бернард. Знаю только наверняка, что они знали больше, намного больше, чем знают здесь самые мудрые из священников. Только это не делало их ни счастливее, ни лучше вас.
Я лег у костра, как не ложился ни один из героев-зоррян, безуспешно постарался заснуть покрепче, чтобы увидеть пророческий сон, но снилось что-то тяжелое, кошмарное. Я просыпался, утихомиривал сильно бьющееся сердце, переворачивался на другой бок.
В очередной раз проснулся, как от толчка. Несколько мгновений лежал на спине, не понимая, что вдруг разбудило так внезапно, ведь все тихо, даже сердце не участило бег, а лоб не взмок от пота. Звезды на черном небе блистали точно так же, как и когда ложился, разве что мерцали чаще, иногда исчезали вовсе – по темному небу медленно двигались мелкие облачка...
Из темноты что-то метнулось. Я инстинктивно качнулся в сторону. Руку больно дернуло, я запоздало сообразил, что неизвестный напоролся на лезвие меча в моей руке.