Его острые злые глаза воткнули в меня взгляд с такой силой, что я ощутил покалывание. Я невольно поднялся, он подошел быстрыми шажками, согнутый, похожий на коршуна.
– Ты? – сказал он пронзительным голосом. – Это тебя наши недоумки увозят отсюда?
Я поклонился.
– Им виднее.
Он всмотрелся в меня, глаза его расширились. Он побледнел, отступил на шажок. На лице проступила гримаса страха. Оглянулся, будто ища помощи, вскрикнул еще визгливее:
– Недоумки! Кого вы пригрели?
Подошел Бернард, угрюмо посмотрел на меня, на священника.
– Отец Совнарол, если бы не он, то принцесса... гм...
Священник заявил громогласно:
– Бывает, лучше погибнуть от когтей Тьмы, чем принять от нее руку помощи!
Бернард поморщился, но посмотрел на меня вопросительно. Появился Ланзерот, за ним Рудольф. От меня ждали ответа, я переступил с ноги на ногу, жалко улыбнулся, развел руками:
– Ну какая из меня Тьма?
Священник взвизгнул:
– Я вижу!.. Я зрю! Меня не обманешь, прихвостень Сатаны!.) Я зрю за твоей спиной клубы Тьмы, кривляющиеся рожи бесов, слышу их хохот!.. Принюхайтесь, разве не слышите, слепцы, запах серы и адской смолы? Не чувствуете дыхание ада?
Бернард и Ланзерот разом перекрестились, а Рудольф еще и пробормотал молитву. Только Асмер смотрел на меня с сочувствием, но помалкивал. И тут снова полог отлетел в сторону, из повозки выпрыгнула легко и красиво принцесса Азаминда.
Сердце мое, окаменевшее уже давно, задрожало жалко, встало на задние лапки. Сейчас все женщины стремятся быть еще сексуальнее, сексапильнее, эротичнее, порочнее, откровеннее, натуральнее. Научно-исследовательские институты ломают головы, фабрики и заводы пашут в три смены, создавая эротические мази, духи, дезодоранты, а я смотрел на это воплощение чистоты, грудь моя разорвалась с треском, я чувствовал, как забилось окровавленное сердце, как ему захотелось служить, подчиняться, быть в плену этой чистоты и целомудренности.
Она подбежала к нам, лицо раскраснелось, глаза полыхали гневом.
– У меня тоже есть чутье! – сказала она резко. – Да, он какой-то странный... Но он пришел нам на помощь, не заботясь о себе. И я не думаю, что это было сделано нарочно, чтобы внедрить в наш отряд... врага!
Священник затрясся, глаза полезли из орбит. Назревала ссора, но Бернард воздел обе ладони, широкие, как весла галеры, сказал густым медвежьим голосом:
– Мы этого парня возьмем с собой до ближайшего села, куда не дотянутся руки Морвента. Это устроит всех?
Священник хрипел в ярости, глаза его испепеляли меня. Ланзерот окинул меня недоброжелательным взором, но не снизошел до брани, повернулся и пошел в сторону коней.