— Завидовать миссис Рашуот! — только и рискнула сказать Фанни.
— Полно, полно, с нашей стороны было бы не слишком красиво строго судить миссис Рашуот, я предвкушаю, что мы будем обязаны ей великим множеством веселых, блистательных, счастливых часов. Я думаю, в следующем году всем нам предстоит часто бывать в Созертоне. Такой брак, как у мисс Бертрам, — истинное благо для всего общества, ведь супруга мистера Рашуота будет почитать самым большим удовольствием обставить дом и задавать самые блестящие балы.
Фанни молчала, и мисс Крофорд снова задумалась, но через несколько минут вдруг подняла голову и воскликнула:
— А вот и он! — То был, однако ж, не Рашуот, но Эдмунд, который направлялся к ним вместе с миссис Грант. — Моя сестра и мистер Бертрам… Я так рада, что ваш старший кузен уехал и теперь его опять можно называть просто мистер Бертрам. Обращение «мистер Эдмунд Бертрам» звучит так чинно, так жалостливо, так подчеркнуто относится именно к младшему брату, что я терпеть его не могу.
— Как по-разному мы чувствуем! — воскликнула Фанни. — Для меня мистер Бертрам звучит холодно, бессмысленно, в нем совсем нет тепла и выразительности! Оно говорит единственно о том, что обращаешься к джентльмену, вот и все. А в имени Эдмунд есть благородство. Это имя героическое и прославленное — имя королей, принцев, рыцарей. От него будто исходит дух доблестного великодушия и нежной привязанности.
— Я признаю, что само по себе оно хорошо, и лорд Эдмунд или сэр Эдмунд звучит восхитительно; но погребите его под ледяным, все уничтожающим «мистер» — и «мистер Эдмунд» это не более, чем «мистер Джон» или «мистер Томас». Что ж, присоединимся к ним, и тогда придется выслушать вполовину меньше упреков за то, что мы сидим на воздухе в такую холодную пору.
Эдмунд встретил их с особым удовольствием. Он видел их вместе впервые с тех пор, как знакомство Фанни с мисс Крофорд стало более тесным, о чем он с радостью услышал несколько времени назад. Дружба между двумя дорогими его сердцу девушками была для него как нельзя более желанна. Но, к чести влюбленного, надобно сказать, что у него хватало разумения понимать, что вовсе не только и не столько Фанни выигрывает от этой дружбы.
— Так вы не собираетесь бранить нас за нашу неосмотрительность? — спросила мисс Крофорд. — А как по-вашему, разве не для того мы здесь сидим, чтоб нам об этом было сказано, и чтоб нас попросили и умоляли никогда более этого не делать?
— Возможно, я вас и побранил бы, сиди вы поодиночке, но уж если вы поступаете дурно вместе, я на многое могу посмотреть сквозь пальцы, — отвечал Эдмунд.