Поначалу я принимал участие в забавах на равных основаниях, но лишь до игры в «лагерь». Подозреваю, что здесь постарался Маленький Медведь, бывший по всеобщему признанию детей их боевым вождем, поскольку пускал свои стрелы точнее всех прочих и пугал легковерных малышей своей ужасной военной раскраской, а также грубо обтесанной дубинкой. Тот, кто лучше всех дерется, и становится у индейцев их боевым вождем. Но лишь на время войны. В мирное время у племени был другой лидер. Так, в бой шайенов водил Бугор, а всеми прочими делами заправлял Старая Шкура. Оба вождя прекрасно ладили между собой, если, конечно, в их отношения не вмешивалось виски.
Но вернемся к Маленькому Медведю. Он был на год старше меня, высок, силен и честолюбив. О нашей с ним драке могу сказать лишь одно: он без труда прибил бы меня, как комара, если бы имел хоть малейшее представление о боксе. Но я не ответствен за его невежество. Я никогда не был велик ростом, зато всегда отличался сообразительностью и ловкостью.
В свои первые дни в лагере краснокожих я во многом зависел от остальных мальчишек, от того, что они могли мне дать: лук, стрелы, палку, на которой скакали верхом, как на лошади… Но едва дело дошло до «войны», даже Маленький Конь бросил меня на произвол судьбы, и я вынужден был оставаться с девчонками и малышами, игравшими в «лагере» роль детей. Волей-неволей мне приходилось делать часть женской работы, ставя и сворачивая игрушечные типи, за что друзья-насмешники и прозвали меня… впрочем, это не так уж важно.
Еще одним взрослым испытанием был так называемый «Солнечный танец». Ребята втыкали себе в тело шипы, привязывали к ним тонкие веревки из полосок кожи, а к их концам — черепа диких собак или койотов и в таком виде разгуливали по прерии. В порыве отчаяния я чуть было не решился попробовать это на своей шкуре, но даже в том нежном возрасте уже догадывался, что белый лучше краснокожего варвара. Почему, спросите вы? Да потому, что он пользуется своими мозгами. Индейцы еще несколько веков назад узнали, что разные тяжелые предметы можно передвигать, подкладывая под них круглые бревна, но за все проведенное среди них время я так и не увидел ни одного подобного приспособления, не говоря уже о колесе. Можно объяснять это их неистребимым невежеством или упрямством, но все гораздо проще: варвары есть варвары.
Однажды, спрятавшись за одним из игрушечных типи, я все-таки попробовал воткнуть в себя шип, но едва его острый конец коснулся кожи, просто позеленел от боли. До сих пор не могу понять, чего ради причинять самому себе вред…