– И что же тут не так, святой отец? Разве страдание не величественно?
– Оно неприятно, но оно целительно.
– У вас на все есть готовый ответ. «Вы исповедуете истинную веру?» – «Нет». – «Отлично, восемьсот ударов плетью». Если именно в этом заключается для вас католическая вера, что удивительного в том, что произошла реформация? Да здравствует Мартин Лютер!
Отец Фарт был шокирован.
– Коллопи, пожалуйста не забывайте, что вы сами принадлежите к истинной церкви. Вы говорите скандальные вещи.
– К истинной церкви? Я? А разве лорд-мэр и все остальные идиоты в Сити-Холл к ней не принадлежат? Взгляните, что они делают – убивают несчастных женщин.
– Не принимайте это близко к сердцу.
– Я буду принимать это близко к сердцу до самой своей смерти, – взволнованно ответил мистер Коллопи. – Восемьсот ударов плетью за то, что человек сказал правду, как велела ему совесть. Об этом я и толкую – святые монахи в Испании тоже распространяли истинную веру, загоняя раскаленные докрасна гвозди в спины несчастных евреев.
– Чепуха.
– И ошпаривая им яйца кипящей водой.
– Вы преувеличиваете, Коллопи.
– И вколачивая им зазубренную проволоку или что-нибудь вроде этого сами знаете куда. И все A. M. D. G.[11], если пользоваться вашим собственным девизом, святой отец.
– Ради Бога, Коллопи, имейте совесть, – сказал отец Фарт спокойно и грустно. – Я не знаю, где вы вычитали такие страшные и глупые вещи.
– Отец Фарт, – серьезно сказал мистер Коллопи, – вы не любите реформацию. Может быть, я и сам от нее не в восторге. Но те негодяи в Испании и те, кто их провоцировал, – это наша собственная команда. Они называли достойных людей еретиками, а в качестве средства исправления выбирали костер. Не говоря уже о массе плутов пап с их армиями и с их папскими государствами. Пап, брюхативших монашек и герцогинь, пап, наводнивших всю Италию своими ублюдками. Пап, не годных ни на что, кроме закулисных интриг и подкупа, который они осуществляли при дворах Бог знает скольких достойных королей. Разве это неправда?
– Нет, неправда, Коллопи. Реформация была переворотом в мировоззрении, инспирированным, в чем я нисколько не сомневаюсь, самим Сатаной. Ничего не поделаешь с мирскими человеческими слабостями, касается это пап или кого-нибудь еще.
– И вы говорите это мне, – усмехнулся мистер Коллопи.
– Да, я говорю это вам. Я ни к кому не испытываю ненависти. Даже к Лютеру. Более того, он заслуживает похвалы за то, что, переведя Библию, сделал церковным мой родной язык, die schöne deutsche Sprache[12]. Но им овладел дьявол. Он был еретиком. Правильнее было бы сказать архиеретиком. И когда он умер в тысяча пятьсот сорок пятом году...