Теперь уже Плутон и Велиал бодали Вилли с двух сторон, Модести, совсем обессилев от смеха, говорила, тыча рукой:
— Вилли-солнышко, у тебя в волосах запуталась рыбка. Они хотят ее съесть.
Вилли судорожно пошарил пятерней в волосах, извлек рыбку и выбросил в воду.
— Ну, давайте, детки, — притворно ласковым голосом говорил он дельфинам. — Подойдите, подойдите к дяде Вилли. — Потом совсем другим тоном рявкнул: — Ну, иди сюда, и не брыкайся, тупоносый осел!
Модести поднялась на ноги, увидела Далла и Колльера, приветственно помахала им рукой и нырнула в воду.
Плутон — а может, и Велиал — выпрыгнул на шесть футов, перевернулся в воздухе и вонзился в воду головой вперед на фут от Вилли Гарвина, который только открыл рот, чтобы что-то сказать. Вилли получил отличную порцию соленой воды, поперхнулся, ушел под воду и снова вынырнул, отплевываясь и недовольно озираясь.
Когда Далл и Колльер подошли к тому камню, с которого нырнула Модести, то оказалось, что один дельфин уже освободился от упряжи, но другой упорно не желал с нею расставаться, потому как находился в игривом расположении духа.
Последующие пять минут прошли под знаком комической пантомимы, причем дельфины избрали объектом своей игривости именно Вилли, и когда он появлялся на поверхности, то комментировал происходящее в самых забористых выражениях.
Колльер лежал на животе, сотрясаясь в конвульсиях, да и Далл, не отличавшийся смешливостью, стоял, согнувшись от смеха и держась за бок. Наконец Колльер взял себя в руки и поднялся.
— Ты должен контролировать себя, — с трудом проговорил он. — А то стоит поддаться истерике, как тебе дают по физиономии. Это, конечно, эффективное средство, но довольно быстро приедается.
Далл кивнул. Постепенно веселость оставила его. Вилли же тем временем крепко ухватил дельфина, а Модести начала стаскивать с него упряжь. Ее глаза весело сияли.
— Как они только могут этим заниматься, Колльер? — проговорил Далл. — После всего этого… — Он кивнул в сторону дома, откуда еще поднимался дым, показал туда, где лежали убитые.
— Надо полагать, тут есть взаимосвязь, — отозвался Колльер. — Причина и следствие. Я никогда не придерживался теории, что хорошо лупить себя молотком по пальцам, потому что тебе делается очень приятно, когда ты прекращаешь сие занятие. Но они, похоже, действуют именно в таком ключе.
— Я думаю, это не самое исчерпывающее объяснение, — сказал Далл, и в голосе его почувствовалась зависть. — Но так или иначе, это, похоже, помогает им испытать радость оттого, что они все еще живы…
Колльер кивнул: