— Вы уверены, что это необходимо?
На лице Модести появилась та самая улыбка, которую так любил Таррант. Если он начинал специально ждать ее, то, как правило, лишь напрасно тратил время. Улыбка всегда появлялась неожиданно, заставая его врасплох.
— Абсолютно уверена, — подтвердила Модести. — И не будем мешкать. Вы хорошо относитесь к Рене Вобуа, и вас беспокоит его судьба. Если я скажу, чтобы вы забыли об этом, вы проведете целый день в размышлениях, каким бы хитрым манером вовлечь меня в это дело, верно?
— Верно, — кивнул Таррант. — Я, признаться, порой сам себе противен.
Подошел Вилли Гарвин и стал снимать свой парашютный комбинезон. Он мрачно пробасил, массируя себе ногу:
— Чертова штучка! Набил себе шишек.
— Ничего, Вилли-солнышко, — откликнулась Модести. — Как только вернемся домой, я тебя разотру твоей мазью, и ты будешь в полном порядке.
— Ладно, бывало и хуже, — проговорил Вилли, усаживаясь и получая из рук Венга бокал с вином. — Была у меня в свое время знакомая девица по имени Алика, из Гераклиона. Ревнивая, как черт знает кто…
— Он все сочиняет, — заметила Модести Тарранту.
— Ничего подобного… Честное слово. Так вот, мы с ней спали на балконе на втором этаже. Обыкновенная кровать на колесиках. Так этой паршивке взбрело в голову, что я ухаживаю еще за одной девицей с этого же острова. И знаете, какой фокус выкинула ревнивая негодяйка?
— Нет, мы не знаем, какой фокус она выкинула, — сказала Модести с интонациями ассистента комика в мюзик-холле. — Пожалуйста, расскажи нам.
— Ограда балкончика была деревянная и довольно хлипкая. Алика ночью встала, удостоверилась, что я крепко сплю, и тогда… Силенок ей было не занимать… — Он отпил вина и замолчал.
— Продолжайте же! — воскликнул Таррант. — Мы с Модести сгораем от любопытства.
— Так вот, она подошла к изножью кровати и как толкнет!.. Кровать едет по балкону, а я качу на ней, как на чертовом самокате. Потом она пробивает перила и — бах! — падает с высоты двадцати футов в траву. Две ноги сломаны!
— Вы сломали обе ноги? — участливо осведомился Таррант.
— Кто, я? Господи, я-то в порядке. У кровати сломаны две ноги. Правда, синяков набил достаточно. — Вилли задумчиво отпил вина. — С тех пор не могу спать в кровати на колесиках, хоть режь. Фобия называется.
Модести бросила на него быстрый взгляд и воскликнула:
— Вот почему, оказывается, ты снял колесики с той кровати, что находится в комнате для гостей в пентхаузе.
— М-м, — утвердительно промычал Вилли. — А что поделаешь. Это все Алика.
Модести расхохоталась. Таррант тоже засмеялся. Когда они наконец успокоились, Вилли подставил бокал, чтобы Венг подлил еще вина, и спросил: