Мотор замолк.
Мужская тень перемахнула через борт лодки, человек поплыл к берегу. Давид снял автомат с предохранителя и огляделся — не видно ли английского патруля. Мужчина вынырнул из воды, пошел по мелководью.
— Давид! — сказал он приглушенно.
— Ари! Сюда, быстро!
Встретившись на берегу, все трое пустились бежать вверх, мимо белой хижины, к проселку. Там их ждала укрытая в кустах машина. Бен Ами поблагодарил киприота, сел с Ари в машину, и они помчались в Фамагусту.
— У меня сигареты вымокли, — сказал Ари.
Давид Бен Ами протянул ему пачку. Вспыхнувшая спичка осветила мужчину. Крепкий, полная противоположность низкорослому Давиду. Красивое, мужественное лицо, суровый и жесткий взгляд.
Это был Ари Бен Канаан, один из лучших агентов подпольной организации Моссад Алия Бет.
Раздался стук. Марк отворил дверь. Перед ним стояла Китти Фремонт. Она была красивее, чем он ее помнил. Они долго смотрели друг на друга молча. Марк изучал ее лицо, глаза. Теперь это была зрелая женщина, пылкая и в то же время мягкая — такой можно стать только после глубоких страданий.
— Следовало бы свернуть тебе шею за то, что ты не отвечала на мои письма, — сказал он наконец.
— Здравствуй, Марк, — прошептала Китти.
Они бросились друг к другу и обнялись. Потом добрый час сидели, почти не разговаривая: разглядывали друг друга, улыбались, касались руками.
За обедом они болтали главным образом о журналистских похождениях Марка. О себе Китти старалась не говорить.
На десерт принесли сыр. Марк разлил остатки пива, и опять наступило неловкое молчание. Под его вопросительным взглядом Китти почувствовала себя неловко.
— Пошли, — сказал он, — прогуляемся к порту.
Они молча прошли вдоль набережной, мимо белых домов, затем по молу к маяку возле узких ворот гавани. Было пасмурно, и они едва различали неясные силуэты лодок, стоявших в гавани на якоре. Маяк подавал сигналы траулеру, указывая ему дорогу в гавань. Слабый ветерок трепал золотистые волосы Китти. Она плотнее закуталась в платок. Марк закурил и присел на парапет. Стояла мертвая тишина.
— Кажется, тебя огорчил мой приезд, — сказал он. — Я завтра же уеду.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал, — ответила Китти. Она смотрела на море. — Трудно рассказать, чту я перечувствовала после твоей телеграммы. Она открыла дверцу для воспоминаний, от которых я изо всех сил старалась спрятаться. Но я знала, рано или поздно эта минута наступит. Я боялась ее и все же рада, что она пришла.
— Вот уже четыре года как погиб Том. Неужели ты до сих пор не похоронила все это?
— Женщины теряют мужей на войне. Так уже повелось, — тихо сказала она. — Я долго плакала. Мы очень любили друг друга, но жизнь-то продолжается. Я даже не знаю, как он погиб.