Дивное ощущение пропало.
Тони различил внизу легкую рябь на глади бирюзовых вод и крохотный остров в бескрайнем просторе. На следующем витке стали заметны еще несколько клочков суши, ослепительно белых в лучах горячего африканского солнца.
Дальше наблюдать за снижением Тони не стал.
Это было неинтересно.
К тому моменту, когда шасси самолета мягко коснулись посадочной полосы, он как раз успел привести себя в порядок и переодеться в легкий чесучовый костюм бледно-жемчужного цвета.
Лайнер стремительно преодолел широкую ленту раскаленного асфальта и замер возле стеклянного здания аэропорта.
— Порт-Луи, сэр Джулиан. За бортом — плюс тридцать семь по Цельсию, влажность…
— Можешь не продолжать, мой мальчик, я слишком хорошо знаю их чертово лето.
— Да, сэр… Здесь все без изменений. Автомобиль господина Потапова у трапа.
— Автомобиль?
— Да, самому господину Потапову рекомендовали встретить вас за линией эмиграционного контроля.
— Святая Мадонна! Представляю, в каком он настроении!
Настроение самого Энтони Джулиана осталось превосходным.
Улыбаясь, он шагнул на трап самолета, отточенным жестом надвигая на глаза широкополую шляпу из тонкой итальянской соломки.
Ослепительно белый лимузин ждал внизу. Это был «мерседес» представительского класса, с корпусом чуть длиннее, чем у серийных моделей, и затемненными стеклами. К тому же машина была бронированной.
«Все — как в Москве. Они консервативны хуже британцев, эти русские, — подумал Тони. — И только цвет — с поправкой на местные условия».
Офицер эмиграционной службы почтительно принял паспорт из рук именитого гостя и здесь же, у трапа, ловко примостив планшет на колене, сделал в нем необходимые отметки.
— Добро пожаловать на остров Маврикий, мистер Джулиан!
— Спасибо, друг мой.
— Встречающие вас господа ожидают…
— Я уже знаю… Им совершенно незачем жариться на вашем убийственном солнце. — Тони понимающе подмигнул офицеру, и тот с облегчением сдернул с лица дежурную улыбку, заменив ее благодушным, приветливым оскалом.
* * *
— К вам все еще относятся с подозрением, Серж?
— Чертовы макаки. Если бы вы знали, Энтони, сколько денег я закопал в этот Богом забытый остров…
— Ну-ну, не преувеличивайте, дружище! Иисус не только не забыл о существовании этого клочка суши, но и сыплет на него иногда щедрые дары. Эта задумчивая жердь — мистер Хинд, не случайно торчит здесь, представляя «Barclays» [11]. С его связями и родословной — давно мог сидеть в Лондоне и наслаждаться конными прогулками в своем любимом Hyde Park [12]. Однако ж торчит здесь. Задыхается от жары и протирает штаны в офисе, который снаружи больше похож на сарай. Почему бы это?