Тесный зал ресторана был полон, при этом казалось, что все находящиеся в нем люди говорят одновременно.
И не просто говорят.
Кричат, поют, ругаются и хохочут, надрывая голосовые связки.
Складывалось такое впечатление, что все они дружно сошли с ума, однако не замечают этого печального обстоятельства и потому невозмутимо продолжают трапезу. От души веселятся и наслаждаются своим же весельем.
Но такое впечатление быстро проходило. И станови лось ясно, что необузданно горланит лишь небольшая группа людей, ловко снующих по залу. Остальные, чтобы услышать друг друга, вынуждены говорить чуть громче обычного.
Всего лишь.
Но для создания атмосферы этого было достаточно Ради нее, собственно, ради неповторимой национальной атмосферы и надрывался в центре Лондона дружный ансамбль итальянцев.
Десять официантов оглушительно переругивались между собой, кричали что-то, обращаясь к невидимым поварам те отзывались еще более громогласно. Вдобавок они нещадно громыхали посудой, роняли подносы, били — или делали вид, что бьют бокалы.
Англичане, сидевшие за столиками, были в восторге Похоже, в обыденной жизни им здорово не хватало имея но этого — непосредственности и буйства эмоций.
Представлением дирижировал моложавый подтянутые метрдотель, похожий сразу на модного «бельканто» и элегантного мафиози.
Увидев Роберта, он на секунду сдернул маску и сразу преобразился.
Заговорил негромко, довольно сдержанно:
— Добрый вечер, сэр. Надеюсь, вы заказывали столик У нас, как видите, аншлаг.
— Меня зовут Роберт Эллиот.
— Секунду.
Названное имя ничего не сказало метрдотелю. Либо он действительно обладал недюжинными актерскими способностями. Стремительно пролистывая пухлую тетрадь на стойке бара, озабоченно хмурился, а потом — вдруг! — совершенно искренне обрадовался.
— Есть! Buona sera, signore! [38] Добро пожаловать!
Он резко крутанулся на каблуках, вернулся к заученной роли — зычно, так что Эллиот невольно поморщился, гаркнул, обращаясь к подчиненным:
— Tavolino per signore [39] Эллиот!
— Вас зовут Марио?
— Si, signore! Были у нас когда-то?
— Нет, я здесь впервые.
— Ну разумеется. Я бы вас запомнил. Вы не англичанин?
— Американец.
— Отлично! Люблю Америку!
— Я тоже. Послушайте, мистер Марио, мне должны были оставить записку или письмо, словом — какую-то бумажку. Вы не в курсе?
— У меня лежит как минимум три записки. Вероятно, одна из них — ваша. Но разве она не придет?
Итальянец дружески подмигнул Эллиоту.
— Боюсь, что нет, Марио.
— Будем считать, что это к лучшему, сэр. От них, мистер Эллиот, иногда нужно отдыхать, не так ли?