Ницше взялся за ручку портфеля и начал вставать.
Наступил тот самый момент, к которому так тщательно подготовился Брейер. «Профессор Ницше, подождите еще немного, пожалуйста! Я бы хотел обсудить с вами еще один вопрос».
Ницше напрягся. Разумеется, подумал Брейер, он ожидает услышать очередную порцию убеждений относительно клиники Лаузон. Это вызывает у него ужас.
«Нет, профессор Ницше, это не то, о чем вы думаете, совсем не то. Расслабьтесь, пожалуйста. Речь пойдет совсем о другом. Я откладывал разговор на эту тему по причинам, которые скоро станут вам известны».
Брейер замолчал и глубоко вздохнул.
«У меня есть к вам предложение – уникальное предложение, которое, наверное, ни один доктор никогда не делал своему пациенту. Вижу, что я хожу вокруг да около. Об этом трудно говорить. Обычно я не сталкиваюсь с проблемой нехватки слов. Но лучше просто сказать все, и дело с концом.
Я предлагаю вам профессиональный обмен. То есть я предлагаю вам в течение следующего месяца выступать в качестве терапевта, лечащего ваше тело. Я сосредоточу свое внимание исключительно на ваших физических симптомах и лекарствах. А вы, в свою очередь, будете терапевтом для моей души, для моего рассудка».
Ницше, до сих пор сжимающий ручку портфеля, был сбит с толку, а потом забеспокоился: «Что вы имеете в виду – вашей души, вашего рассудка? Как я могу лечить? Это не то, о чем мы уже говорили с вами на этой неделе, но в другой формулировке: что вы будете лечить меня, а я буду учить вас философии?»
«Нет, это совсем другая просьба. Я не прошу вас учить меня, мне нужно, чтобы вы лечили меня».
«От чего, можно поинтересоваться?»
«Сложный вопрос. Но я все равно задаю его всем моим пациентам. Я задавал его и вам, так что теперь моя очередь отвечать. Я прошу вылечить меня от отчаяния».
«Отчаяния? – Ницше отпустил портфель и подался вперед. – О каком отчаянии идет речь? Не вижу ничего подобного».
«Не на поверхности. Это снаружи я произвожу впечатление человека, довольного своей жизнью. Но внутри, под внешним лоском, правит отчаяние. Вы спрашиваете, какое отчаяние. Скажем так, мой разум не принадлежит мне, в меня вторгаются, мной овладевают чужеродные грязные мысли. В результате я начинаю презирать себя, я сомневаюсь в своей честности. Да, я забочусь о своих жене и детях, но я не люблю их. На самом деле мне обидно, что они поработили меня. Мне не хватает мужества: мужества изменить мою жизнь или продолжать жить таким образом. Я уже не знаю, зачем я живу, в чем смысл всего этого. Я постоянно думаю о том, что я старею. Каждый день приближает меня к смерти, это приводит меня в ужас. Но при этом иногда я подумываю о суициде».