«Удивительно, как меня успокаивают кладбища, Йозеф. Я говорил вам, что мой отец был лютеранским священником. Но говорил ли я вам, что на нашем заднем дворе было деревенское кладбище, на котором я и играл? Кстати, вы случайно не читали эссе Монтеня о смерти? Он там советует нам жить в комнате, из окон которой открывается вид на кладбище. Он утверждает, что это прочищает мысли и сохраняет приоритеты жизни в перспективе. А на вас кладбища так действуют?»
Брейер кивнул: «Мне понравилось это эссе! Было время, когда визиты на кладбище были для меня как живая вода. Несколько лет назад, когда я был раздавлен концом моей университетской карьеры, я искал утешения среди мертвых. Могилы каким-то образом успокаивали меня, помогали мне видеть незначительность мелочей жизни. Но потом внезапно все изменилось!»
«Как?»
«Я не знаю почему, но кладбище перестало давать эффект успокоения, просветления. Ушло поклонение, траурные ангелы и эпитафии о сне в божьих объятиях стали казаться мне глупыми, даже жалкими. Пару лет назад произошло очередное изменение. Все, что имеет отношение к кладбищу – могильные камни, статуи, фамильные склепы с мертвецами, – все это начало пугать меня. У меня появился детский страх, словно кладбище населено призраками, и я добирался до родительской могилы, постоянно озираясь по сторонам и оглядываясь. Я начал откладывать походы на кладбище, искал себе компанию. Теперь мои визиты становятся все короче и короче. Часто меня пугает вид родительской могилы, и иногда, когда я стою здесь, я боюсь, что я провалюсь вниз и земля поглотит меня».
«Как в кошмаре о расползающейся под вашими ногами земле».
«Фридрих, вы пугаете меня! Всего лишь несколько минут назад я вспомнил об этом самом сне».
«Может, это и есть сон про кладбище. В этом сне, насколько я помню, вы падаете на сорок футов вниз и приземляетесь на плиту – разве не так вы говорили?»
«Мраморную плиту! Могильный камень! – отозвался Брейер. – С надписью, которую я не мог прочитать. И есть кое-что еще, не думаю, что я говорил вам об этом. Этот молодой студент, мой друг, Зигмунд Фрейд, о котором я уже говорил вам, тот самый, кто однажды целый день проездил со мной по вызовам…» «Да?…»
«Ну, сны – это его хобби. Он часто просит друзей рассказывать ему свои сны. Точные цифры или фразы из снов особенно интересуют его, и когда я описал ему свой кошмар, он выдвинул новую гипотезу относительно падения именно на сорок футов – ни больше ни меньше. Так как первый раз я видел этот сон накануне моего сорокалетия, он предположил, что сорок футов символизируют сорок лет!»