Но перед его внутренним взором возник образ Ницше, сила влияния которого парализовала его.
«Фридрих, как я мог все бросить? Я был идиотом, послушавшись тебя!»
«Ты уже отказался от всего, что было важно для тебя, еще до того, как мы встретились. Вот почему ты впал в отчаяние, Иозеф. Помнишь, как ты оплакивал потерю исключительно одаренного паренька?»
«Но теперь у меня ничего не осталось!»
«Ничто есть все! Чтобы стать сильным, тебе для начала потребуется пустить корни в ничто и научиться жить в самом одиноком одиночестве».
«Моя жена, моя семья! Я люблю их! Как я мог покинуть их? Я выйду на следующей станции».
«Ты бежишь от себя самого. Запомни, что каждый момент возвращается вечно. Подумай об этом: каково вечно бежать от свободы!»
«Я должен…»
«Ты должен только стать тем, кто ты есть. Стать сильным, иначе ты вечно будешь использовать других для своего развития».
«Но Матильда! Мои клятвы! Я должен…»
«Должен, должен! Ты не выживешь с такими вот мизерными достоинствами. Учись быть грешным. Создай новое „Я“ из праха своей старой жизни».
Слова Ницше преследовали его до самой Италии.
«Вечное возвращение».
«Бесконечные песочные часы существования переворачиваются – снова и снова».
«Позвольте этой мысли овладеть вами, и, я клянусь, вам никогда не стать прежним».
«Нравится ли вам эта идея? Или нет?»
«Живите так, как вам нравится».
«Пари Ницше».
«Доведите вашу жизнь до конца».
«Умрите вовремя».
«Имейте смелость менять свои убеждения!»
«Эта жизнь – это ваша жизнь навеки».
Все началось два месяца назад в Венеции. И теперь путь Брейера снова лежал в город гондол. Когда поезд пересекал швейцарско-итальянскую границу и Брейер услышал итальянскую речь, мысли его отвлеклись от вечных вероятностей и вернулись в завтрашнюю реальность.
Куда он пойдет, сойдя с поезда в Венеции? Где он проведет эту ночь? Что будет делать завтра? Что делал Ницше? Когда здоровье позволяло, он гулял, думал и писал. Но это был он. Как?…
Брейер знал, что для начала нужно было найти, чем зарабатывать себе на жизнь. Наличных денег ему хватит только на несколько недель, после чего Макс позаботится о том, чтобы банк ежемесячно высылал ему чек на скромную сумму. Он, разумеется, может продолжать лечить. Как минимум три его бывших ученика работали в Венеции. Он мог бы без труда найти себе клиентов. Языковой барьер тоже не представлял для него проблемы: он хорошо воспринимал языки на слух и немного знал английский, французский и испанский; он быстро научится говорить по-итальянски. Но разве он принес такую огромную жертву только для того, чтобы воспроизвести в Венеции ту же жизнь, которую он вел в Вене? Нет, та жизнь остается в прошлом!