«Зиг, он заставил меня поклясться, что я никому не покажу эту книгу, так как в ней есть его личные заметки. Наши отношения с ним пока еще такие неровные, так что на данный момент я предпочел бы уважать его требования. Может, позже.
Что касается странного в беседе с герром Мюллером, – продолжил он, остановившись на своей последней записи. – Всякий раз, когда я пытался выразить сочувствие, он обижался и разрывал раппорт между нами. А! «Мостик». Да, вот то самое место, которое я искал».
Брейер начал читать, и Фрейд закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться.
«В нашей жизни наступали моменты, когда мы были так близки, что казалось, ничто не в силах разрушить нашу дружбу, наше братство, и один лишь маленький мостик разделял нас. Едва ты собрался ступить на него, как я спросил тебя: „Хочешь ли ты перейти этот мостик и прийти ко мне?“ – И в тот же момент у тебя пропало всякое желание делать это, а когда я снова задал тебе этот вопрос, ответом мне было молчание. С тех самых пор горы, бурные реки – всевозможные преграды разделяют нас, между нами воцарилось отчуждение, и даже если бы мы захотели сблизиться, мы бы не смогли. Но когда теперь ты думаешь об этом мостике, ты не можешь произнести ни слова и ты давишься рыданиями в изумлении».
Брейер отложил книгу: «Ну, Зиг, что ты об этом думаешь?»
«Не могу сказать наверняка, – Фрейд встал и направился к книжному шкафу. – Любопытная история. Давай разбираться. Один человек собирается перейти мостик, то есть сблизиться с другим человеком, как вдруг этот другой предлагает ему сделать как раз то, что он собирается делать. И вот теперь первый не может сделать шаг, потому что это будет выглядеть, словно он подчиняется другому – власть оказывается преградой на пути к сближению».
«Да, да, Зиг, ты прав. Прекрасно. Теперь я понял. Это значит, что герр Мюллер любое проявление позитивных чувств будет воспринимать как требование подчиниться власти. Интересное мнение: это фактически делает сближение с ним невозможным. Где-то еще в этой книге он говорит о том, что мы ненавидим тех, кто знает наши секреты и заманивает нас в ловушку нежных чувств. В такой ситуации нам необходимо не сочувствие, но возможность вновь овладеть контролем над эмоциями».
«Йозеф, – сказал Фрейд, садясь обратно в кресло и стряхивая пепел в пепельницу, – на прошлой неделе я имел возможность наблюдать, как Бильрот применял свой принципиально новый хирургический прием удаления пораженного раком желудка. И сейчас, слушая тебя, я начинаю думать, что ты должен провести психологическую хирургическую операцию, такую же сложную и тонкую. Ты знаешь о его склонности к суициду по словам фройлен Саломе, но не можешь сказать ему об этом. Ты должен убедить его рассказать тебе о своем отчаянии; при этом, если тебе это удастся, он возненавидит тебя за свой позор. Ты должен завоевать его доверие; однако, если ты будешь выказывать ему свое сочувствие, он обвинит тебя в попытке завоевать власть над ним».