«Психологическая хирургия, – интересно ты это называешь, – сказал Брейер. – Мы, кажется, разрабатываем целый подраздел в медицине. Подожди, я еще кое-что хотел тебе прочитать на ту же тему».
Пару минут он пролистывал книгу «Человеческое, слишком человеческое». «Не могу найти этот момент, в общем, там говорится о том, что правдоискатель должен подвергнуть себя самостоятельному психологическому анализу – он называет это „моральным расчленением“. Он дошел даже до утверждения о том, что самые великие философы ошибались из-за пренебрежения собственной мотивацией. Он заявляет, что для того, чтобы познать истину, человек должен для начала полностью познать себя. А для этого он должен отказаться от привычной точки зрения, отстраниться от своего времени, своей страны – и тогда исследовать себя со стороны!»
«Подвергать анализу собственную душу! Не самое легкое занятие, – сказал Фрейд, вставая и собираясь уходить. – Но наличие объективного информированного гида значительно облегчит процесс!»
«Именно об этом я и думаю! – воскликнул в ответ Брейер, провожая Фрейда. – Теперь самое сложное – убедить в этом его!»
«Не думаю, что это будет сложно, – сказал Фрейд. – Ты можешь пользоваться как его собственными аргументами относительно морального расчленения, так и медицинской теорией о связи стресса и мигрени. Не знаю, как у тебя может не получиться убедить твоего несговорчивого философа в необходимости курса самоисследования под твоим руководством. Спокойной ночи, Йозеф».
«Спасибо, Зиг, – сказал Брейер и на мгновение сжал его плечо. – Это был хороший разговор. Яйца преподали хороший урок курице».
ПИСЬМО ЭЛИЗАБЕТ НИЦШЕ ФРИДРИХУ НИЦШЕ
26 ноября 1882 года
Мой дорогой Фриц,
Ни мама, ни я уже несколько недель не получали от тебя известий. Сейчас не время тебе исчезать! Твоя русская обезьяна продолжает лгать о тебе. Она показывает всем эту фотографию, где ты и этот еврей, Рэ, запряжены ею, и шутит, что ты любишь испробовать ее кнут. Я говорила тебе, что ты должен забрать у нее эту фотографию, иначе она до конца наших дней будет нас шантажировать! Она везде и всюду выставляет тебя на посмешище, а ее любовник, Рэ, поет под ее дудку. Она говорит, что Ницше, всемирно известного философа, интересует лишь одна вещь – ее… – часть ее тела, я не могу заставить себя повторять ее слова, уподобляться ее развращенности. Догадывайся сам. Сейчас она открыто живет во грехе с твоим другом, Рэ, на глазах его матери – так им всем и надо. Разумеется, в ее поведении нет ничего неожиданного, по крайней мере для меня уж точно (то, как ты отнесся к моим предостережениям в Таутенберге, до сих пор причиняет мне боль), но игра заходит все дальше – она наполняет своей ложью весь Базель. Мне довелось узнать, что она написала письма Кемпу и Вильгельму. Фриц, послушай меня: она не остановится, пока ты не лишишься своей дотации. Ты можешь молчать, я нет: я собираюсь потребовать официального полицейского расследования ее отношений с Рэ! Если удача мне улыбнется-и мне нужна твоя поддержка, – она в течение месяца будет депортирована за аморальное поведение! Фриц, сообщи мне свой адрес.