Повисла неопределенная тишина. Айшат пыталась дружелюбно улыбнуться Плющу, но в ответ получила только цепкий, какой-то раздевающий взгляд, скользящий по груди, талии, ногам… Впечатление казалось странным, пока девушка не сообразила, что визитер просто-напросто мысленно снимает с нее мерку, а то и выкройку.
Андрей шел вниз по лестнице с перилами в форме совокупляющихся леопардов, шагами, широкими настолько, насколько позволяла малиновая приталенная тога. При этом он рубил воздух ребром ладони, втолковывая:
— Шарики должны быть тяжелее! Видал, как они скачут на пол? Попробуй из яшмы, из кремня выточить, только не отливай из свинца, потому что я тебя знаю, ты сам не свой плотность вычислять. Стулья нужны, нормальные деревянные стулья. Эти ваши тумбы хоть чем обивай, ножки-то мраморные. Вот ты прикинь, как она, — Теменев указал на расплывшуюся в улыбке в ожидании оценки ее внешнего вида Айшат, — в этой блузке и на шпильках по завершении рабочего дня будет эти каменные скамейки тягать и на столы переворачивать?
— Можно купить пару специальных рабов…
— Вот! — назидательно заметил Андрей, тщетно вглядываясь в Плюща и убеждаясь, что такую неприятную морду он бы запомнил, увидев до этого хоть разок. — Вот от такого отношения у вас все рабы на Везувий поудирают. Рабы — это тоже люди, понимаешь? Дикие — да, недалекие — да, убогие — да, черт возьми! Но люди! Вам чего, товарищ?
Еще более чем обычно позеленевший Плющ с достоинством откинул голову, произнося с тщательно отработанным пришепетыванием:
— Тот, чье имя я не смею произнести…
— Товарищ! — проникновенно перебил его Андрей, — мы люди деловые, у нас очень мало времени (клепсидру в угол ставь, Фагорий). Говорите по существу.
— Милостиво повелел…
— Короче…
— Известное поручение…
— Еще короче…
— Диктатор Рима, — вдруг заревел, хотя рев этот сильно смахивал на визг, любимый раб Луллы, — хочет знать, когда вы откроете казино, строительство которого он оплачивает?!
— Завтра, — с лаконичностью, порадовавшей бы самого царя Лаконии, пожал плечами Андрей. — Нет Фагорий, ты ее так разверни, чтобы Слава из кассы часы видел, а приходящие — нет. Вот, правильно
— Есть еще вопросы? — обернулся он к Плющу.
— А если нет, тогда слушай. Ты не знаешь, что такое фейс-контроль, поэтому объясняю доходчиво. С завтрашнего дня по этой лестнице будут подниматься только те, кто умеет себя вести, мало того — те из них, кто мне нравится, мало того — нравится вот ему и вот ей. А диктатору Рима можешь передать, что гонец по особым поручениям у него — гомосек.
— Зачем ты так? — удивилась Айшат, когда, сжав губы и поклонившись особенно любезно всем присутствующим, Плющ выскользнул из портика рядом с триклинием, унося в раскосых зеленых глазах бешенство напополам с выкройкой ее делового костюма. — Человек же не виноват в своей сексуальной ориентации.