Вряд ли я когда-либо могла предположить, что в один прекрасный день мне доведется очутиться в таком неприятном месте — турецком публичном доме самого низкого пошиба. Нас привели в комнатку для клиентов, кокетливая лаконичность которой провоцировала в моем организме рвотный рефлекс. Почти все пространство занимала двуспальная кровать, прикрытая алым покрывалом, на котором даже невооруженным глазом можно было рассмотреть многочисленные пятна предсказуемого происхождения. Видимо, и хозяев этого заведения, и клиентов мало заботило такое понятие, как элементарная гигиена.
— Садитесь, — улыбнулся Мустафа, — сейчас приведу ваших красавиц.
Но мы предпочли перетаптываться возле стены. Мустафа даже не предположил, что наша неловкость обусловлена естественным чувством брезгливости.
Когда он вышел, я подняла глаза на Миру и прошептала:
— Спасибо. Если бы не ты, я бы точно сдалась. Устроила бы истерику. Не знаю, что бы они тогда со мной сделали.
— Нетрудно предположить, что именно, — хмыкнула Мира, с отвращением глядя на кровать, — бедные девочки. Попасть в такое место. .
Я всегда считала, что такие девушки сами во всем виноваты, — неуверенно сказала я, — ну скажи, кто их заставлял подписывать контракт с какими-то малознакомыми турками? Они же непрофессиональные танцовщицы! Неужели и правда думали, что их везут исполнять танец живота? Как будто бы в Турции мало своих исполнительниц. Мира передернула плечами.
— Лучше подумай, как нам отсюда выбраться Ну, поговорим мы с девчонками, а дальше-то что?
— Можно сделать вид, что они нам понравились, и сказать, что придем завтра, — предложила я, — можно даже оставить аванс. Тогда они не буду! трогать девиц, чтобы сохранить им товарный вид А мы спокойно уйдем и сразу же отправимся в полицию или в посольство.
— Что-то мне не очень охота возвращаться сюда и завтра, — пробормотала Мира.
В этот момент в дверь постучали — неуверенно и тихо.
— Входите! — крикнула Мира.
Дверь открылась, и в комнату вдвинулись две худенькие невысокие девушки, тихие, как тени. Они были похожи, как сестры, — обе тонкокостные и русоволосые, хотя одна из них, по-видимому старшая, когда-то пыталась красить волосы в водевильно-рыжий цвет. Наверное, она давно махнула рукой на собственную внешность — волосы отросли на добрых десять сантиметров у корней. Дешевые бархатные платья и украшения из самоварного золота еще больше подчеркивали неприглядность их внешности. Два затравленных тощих зверька. Девушки смотрели куда угодно, только не нам в глаза. Одна из них села на кровать и принялась меланхолично обкусывать ногти, другая уставилась на Мирины туфли.