Я окончательно запуталась.
— Значит, вы хотите снять фильм о моей жизни? Но в ней не происходит ничего интересного. Мне двадцать восемь лет, и я пустое место… То есть скоро снова стану пустым местом. Когда наши деньги закончатся… Черт, что я несу? Зачем я вам все это рассказываю?
— А вы ешьте супчик, ешьте, — рассмеялся Армен, — это не совсем обычный суп. Это пища искренности.
То-то мне показалось, что у варева некий странный грибной привкус. Я еще не съела и половины тарелки, а мой язык неприятно потяжелел, по животу разлилось уютное тепло, краски стали тусклыми, а звуки — приглушенными, словно кто-то воткнул в мои уши ватные тампоны.
— Пища искренности? — немеющим языком повторила я. — А чего же сразу не предупредили?
У нас есть с собой консервы из свиных язычков. Он неприязненно скривился.
— Запомни, девушка Настасья, нехорошо убивать животных и поедать их трупы. Это негуманно и несовременно.
— Однако несовременные свиные язычки все же лучше, чем галлюциногенный суп, — собственная шутка показалась мне апогеем комизма. Я смеялась Ирак, что даже выронила тарелку, и остатки жирноватой жидкости были впитаны сухой горной землей.
— Не волнуйся, — шепот Армена был совсем близко, — просто расслабься и плыви по течению… Тебе понравится…
Я поискала глазами Миру — та махнула мне руной откуда-то издалека… или она была совсем рядом? Армен поднялся с земли, обошел вокруг меня и присел на корточки за моей спиной. Его теплые Ладони оказались на моих плечах, я вздрогнула и подалась назад, но его руки напряглись, останавливая. И над головой яркие звезды кружились в бесшумном вальсе. В голове пульсировало: хочу его, хочу его немедленно. Теперь мне было все равно, что наше местоположение трудно было назвать интимным. Мне было все равно, что за нами наблюдают (особенно пристально, как я заметила, нас рассматривала Шакти, которая зачем-то освободилась от одежды и нагишом задумчиво стояла у костра).
— Если хочешь что-нибудь сделать, сделай это, — прошептал Армен.
Его голос раздавался словно отовсюду. Необычное и пугающее ощущение — как будто бы со мною заговорила сама природа. Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, я через голову стянула футболку. Моя смелость была адресована Арсену, но обрадовалась почему-то Шакти — вместо того чтобы деликатно отвернуться, она ласково улыбнулась мне. И я осознала вдруг, что в моих действиях нет ничего особенного. Что может быть естественнее обнаженного тела?
Словно подслушав мои мысли (а может быть, я говорила вслух?), жители лагеря поднялись со своих мест и освободились от одежды так быстро, как будто бы они были профессиональными стриптизерами. Моя циничная половинка, почти убаюканная наркотическим супом, тем не менее умудрилась не без удовольствия заметить, что у манекеншиц-близняшек полностью отсутствуют вторичные половые признаки, а у Лианы на бедрах целлюлит. Зато Шакти была сложена как статуя богини — крепкое тренированное тело в нужных местах было плавным и женственно-мягким. Заметив, что я ее разглядываю, Шакти приблизилась. Она смотрела прямо мне в глаза, но обращалась почему-то к Армену: