В хижине было темно.
Огонь на очаге почти затух, и только несколько красноватых углей тлели, полузасыпанные пеплом.
Дымовая дыра наверху была единственным окном, пропускавшим сюда лучи света.
Когда глаза Уоми привыкли к полумраку, он увидел перед собой худого, белого как лунь старика, который молча уставился на него выцветшими глазами.
Кто-то успел подбросить на очаг сухой хвои и сосновых сучьев.
Вспыхнувшее пламя осветило хижину.
Хижина была велика.
Ее основанием был правильный круг с поперечником в двадцать шагов. Земляные стены были закрыты прочным плетнем, укрепленным на кольях. По стенам кольцом шли низкие и широкие земляные нары, покрытые шкурами лосей, волков и других зверей. На нарах можно было сидеть, как на скамье, и лежать головой к стене, вытянувшись во весь рост. Кольцо нар прерывалось только у входа. Здесь стояли два толстых ствола, подпиравших кровлю. Другие два — против входа. Еще по столбу было врыто на правой и на левой стороне.
Два глиняных горшка стояли по сторонам входа. Они были высотой почти в половину человеческого роста. В них женщины сливали воду, которую носили с реки берестяными ведерками.
Уоми, впрочем, не интересовался этой хорошо знакомой ему обстановкой.
Он видел перед собой старика, главного виновника его долгого изгнания.
— Говори, — сказал Мандру, протянув вперед бледную, костлявую руку, — где был? Зачем вернулся?
— Был далеко, — сказал Уоми. — Вернулся жить дома.
— Рассказывай! — приказал старик.
И Уоми должен был повторить еще раз то, что случилось с ним на чужбине.
— Слушай, Мандру! — закончил Уоми и сделал несколько шагов вперед. Он подошел к огню, и только очаг отделял его от старика. — Уоми жил у чужих. Они спасли его. Они поили и кормили Уоми. Они согрели, когда он замерзал. Они давали все, что ему было нужно. А Уоми все не забывал про Рыбное Озеро. Он тосковал о матери, которая его вскормила. Тогда Уоми задумал вернуться. Чужие дали ему лодку и оружие и отпустили его. Они хотели, чтобы Уоми взял в жены лучшую девушку. Но Уоми хотел вернуться, и тогда их старший дал вот этот нож.
Уоми вдруг вынул из-за пазухи острый и длинный предмет, блеснувший в его руках. Это был бронзовый нож, в отточенном острие которого отражалось пламя.
Уоми продолжал:
— Старик дал мне его и сказал: «Возьми! Этот нож не простой. Его сделали люди, которые живут далеко. Его променял гость за двадцать куниц и за медвежью шкуру. У кого этот нож, тот никого не боится. Этот нож подобен грому. Кому он пронзит сердце, тот умирает».
Уоми взмахнул кинжалом, показывая, как будет поражать врага. И все увидели, что Мандру смертельно побледнел. Все бывшие в хижине разом затихли и, сдерживая дыхание, ждали, что будет.