— Убьют… — повторил он.
— Вы хотите, чтобы я вызвала милицию? Хотите дать показания? — спросила я, взяв его за руку. Он вроде бы усмехнулся. — Вы назвали свое имя, адрес? Мы сообщим родственникам.
— Никаких показаний… Найди человека, очень прошу… Цыганский поселок, знаешь? Спроси Алену… он там… Скажешь, от Старика привет.
— Хорошо, я сообщу в милицию, они его разыщут.
Могу поклясться, он засмеялся.
— Послушайте, — попыталась я еще раз. — Этот человек, кто бы он ни был, вам не поможет. Вы перенесли тяжелую операцию и должны находиться здесь… — Тут мне пришлось заткнуться: он уже не слышал, впав в беспамятство.
Я же была в твердой памяти и здравом рассудке, по крайней мере, я так думала. А потому мне надлежало срочно решить, что делать. Может, я чересчур серьезно отношусь к его словам, но подобного бреда у больных мне раньше слышать не приходилось.
Конечно, разыскивать неизвестно кого в Цыганском поселке, куда даже днем порядочные люди старались не попадать, я не собиралась. Перевозить его сейчас просто нельзя. Мужик он живучий, но категория эта относительная и имеет свои пределы.
— Визитная карточка у тебя? — спросила я, отыскав Наташку.
— Ты имеешь в виду того типа из милиции?
— Его.
— Что, опять?
— Человек опасается за свою жизнь. Утверждает, что его здесь убьют. Я должна что-то сделать.
— Конечно, — развела руками Наташка.
* * *
Солдатова Евгения Петровича, который наведывался к нам, застать не удалось. Трубку поднял мужчина, представившийся Олегом Эдуардовичем. С максимальной убедительностью я поведала ему свою историю, особо указав на то, что страх за свою жизнь не способствует скорейшему выздоровлению больного и меня, как врача, это беспокоит. В отличие от своего коллеги Олег Эдуардович оказался более любознательным.
— Он назвал свое имя?
Я немного растерялась: может, и назвал, только я не догадалась спросить об этом у Аси.
— Сейчас я разыщу сестру и узнаю, — виновато ответила я.
— Я подъеду через час, — заверил он и записал приметы моего пациента.
Приехал он через три часа, когда я уже перестала ждать и начала подбирать слова и выражения для очередного телефонного разговора. Олег Эдуардович, оказавшийся тридцатилетним жгучим брюнетом с карими глазами и ресницами до подбородка, вошел в ординаторскую и, предъявив удостоверение, спросил:
— Можно с ним поговорить?
— Попробуйте, — кивнула я, испытывая легкое удовлетворение от того, что кто-то проявил должный интерес к моему «крестнику».
В палате Олег Эдуардович пробыл полминуты — больной спал, и беспокоить его я не позволила. Он посмотрел на бледное лицо, скользнул взглядом по наколке и кивнул.