Она тщетно пыталась в него влюбиться. Она даже позволила ему поцеловать себя, надеясь, что вспыхнет хоть одна искра, что ей удастся хоть в малейшей степени испытать те чувства, какие она испытывала к Девро.
Но ничего такого не было — и сердце не билось учащенно, и душа не замирала, ноги не подкашивались — она лишь ждала конца поцелуя.
А ведь все это происходило с ней только при одном воспоминании о Квинне Девро.
Когда она взошла на борт “Дикси Бель” в Виксбурге и услышала гудок, то сразу вспомнила гудок “Лаки Леди”. Она почувствовала, что пароход отчалил от пристани и вспомнила тот день, когда от пристани отходила “Лаки Леди”, а она, Мередит, лежала в объятиях капитана.
Наконец, она добралась до Цинциннати, надеясь, что здесь ее не будут преследовать надоевшие ей образы.
Она оглядела людей, пришедших встречать пароход, и нашла среди них Салли и мистера Мерриуэзера. Их лица показались ей родными.
Пароход причалил и швартовы были брошены. К вышедшей на берег Мередит бросилась Салли и крепко обняла подругу, а затем и мистер Мерриуэзер стиснул ее руку. Когда они уже сели в карету, мистер Мерриуэзер внимательно посмотрел на Мередит и спросил:
— Есть ли новость о Лизе? Мередит покачала головой.
— Мой детектив думает, что она — в Кентукки, но где именно — пока не выяснил. Я на днях получила от него записку. Он проверяет записи в конторах работорговцев на западе штата, а их, похоже, там очень много.
Генри Мерриуэзер кивнул.
— Слишком много. А привязанность президента Пирса к южанам только способствует процветанию этого бизнеса. Молитесь, чтобы выбрать республиканца.
— Джона Фремонта?
— Надеюсь. Он стал всем известен благодаря географическим исследованиям и, хотя раньше сам владел рабами, сейчас заявляет, что против рабства. Я думаю, что он единственный, у кого есть шанс победить Бькженена и демократов.
Мередит слушала, как он рассуждает о выборах, которые должны будут пройти в следующем году, и о деле Дреда Скотта, которое сейчас рассматривал суд. Дред Скотт был рабом, который вместе с хозяином переехал из рабовладельческого штата в свободный, а затем опять в рабовладельческий. Дред Скотт подал иск, заявив, что пребывание в свободном штате сделало его свободным. Вся страна, все люди, независимо от того, поддерживали они рабство или выступали против, затаив дыхание, следили за ходом тяжбы.
Как хорошо было участвовать в разговоре на равных правах и знать, что никто не считает тебя дурочкой. Мередит понимала, что, даже если бы она не играла роль легкомысленной охотницы за мужем, ее бы все равно в большинстве домов южан не приняли в подобный разговор. Считалось, что женщины недостаточно умны для того, чтобы иметь какое-нибудь мнение. Такое отношение вызвало у Мередит ярость, которую изо всех сил приходилось скрывать.